Французская мелодия, русский мотив
Шрифт:
— Ну и ну, не успела приехать в Питер, а уже такую «знаменитость» заарканила, — изумился Миша, — личность очень уж известная в определенных кругах. Викентием он представляется, когда видит, что иностранка имеет отношение к науке. А если у его жертвы лицо, так сказать, не обременено интеллектом, то представляется Жоржем.
— Милославским, что ли. Не иначе «Иван Васильевич меняет профессию» его любимый фильм.
— Как и твой, между прочим.
— Миша, а как же он определил, что она иностранка? Акцент у нее еле заметный.
— Наши соотечественницы
— «По-ро-да», — передразнила я Мишаню, — лошадь она, что ли, что ты породу в ней определил.
— Не скажи, начальница, — настаивал на своем Порецкий, — даже если бы на ней был бомжовский прикид, а не этот шикарный костюмчик, я бы в ней породу определил. Как, впрочем, и Викентий. У него, между прочим, два высших образования. И две ходки. Специализируется на кражах. Втирается в доверие к богатым дамочкам, желательно иностранного происхождения, затем посещает их в номере, усыпляет и «обносит» по полной программе.
— Так он еще и уголовник!
— Еще тот уголовничек, матерый, опытный, но никаких «мокрух», работает изящно, я бы даже сказал, благородно. Взять с поличным очень трудно.
— Слушай, Миш, а может, твой приятель ошибся, — кивнула я на мобильный. — Может быть, это не тот Викентий?
— Поживем, увидим. Лучше скажи, где наша француженка так долго пропадает, уже скоро восемь. Викентий минут через пять-десять появится.
— Не знаю, наверное, дозвониться не может.
Вскоре в дверях появилась Марьяша, как мне показалось, с заплаканными глазами. Я была права. Девчонка уже успела всплакнуть, потому что за последние сутки здоровье бабушки резко ухудшилось.
— Нюша в панике, говорит, чтобы я срочно вылетала домой. А бабушка посылает в этот Тихорецк. Говорит, чтобы я обязательно познакомилась и с Григорием, и с его сыном Виталием. Посмотрела, как они живут, узнала их точный адрес. Спрашиваю, а что мне им сказать, как представиться? Она говорит, что-нибудь придумайте с Наташей, но не говори пока, что ты от меня. Наташа, может быть, и вправду у бабушки с головой не в порядке?
— Не думаю. Раз просит, надо ехать. Все узнать и быстро в Париж возвращаться. Если Нюша беспокоится, значит, дело серьезное.
— Да Нюша, сколько себя помню, всегда переживает за бабушкино здоровье. Во всяком случае, по телефону бабушка со мной говорила нормальным голосом. Я, право, не знаю, что делать.
Тут наш разговор прервался, так как к столику подошел Викентий. «Ничего себе, уголовничек, — подумала я. — Ален Делон и Игорек Костолевский отдыхают». Делон и Костолевский, на мой вкус, самые красивые киномужчины и служат мне примером для сравнения со всеми другими. Теперь я поняла, почему Марьяша так преобразилась. Мужчина был потрясающе красив и выглядел, как говорится, на миллион долларов. Мишаня, похоже, тоже не ожидал увидеть вместо уголовника такого
— Мари, — приятным низким голосом заговорил красавец, — а вы, похоже, не скучали без меня. Познакомите меня со своими друзьями?
— Конечно, — приободрилась девушка, — это Наталья Николаевна, подруга моей бабушки, а это ее коллега Михаил.
«У, как все запущено, — подумала я, — она уже ему и про бабушку рассказала. Дело серьезное». Под столом я толкнула ногой Мишаню и глазами просигналила: «SOS». Но Миша и без меня уже понял, что долго продолжать спектакль ни к чему.
— А меня зовут Викентий, — бесцеремонно продолжал аферист, — будем знакомы. — И он протянул руку Мишане. Тот отреагировал на жест не очень охотно, а потом спокойно произнес:
— Жорж вам больше подходит, а еще лучше, если вы представитесь своим настоящим именем — Сергей Ненашев.
Я растерялась. Почему Мишка так уверенно себя ведет, а вдруг он ошибается, мужичок совсем на уголовника не похож?
— Не понял, — слегка удивился красавец, — похоже, вы меня с кем-то путаете, молодой человек.
— Может быть, и путаю. Здесь душновато, а духота мне, знаете ли, на зрение действует. Может быть, на свежий воздух выйдем, покурим? — предложил Викентию Порецкий.
— Ну, если дамы не возражают…
— Дамы не возражают, — опередила я Марьяшу, которая никак не могла понять, почему мы прицепились к Викентию.
Выйдя из холла гостиницы на улицу, Мишаня не стал церемониться с Викентием:
— Я может, и ошибаюсь, а ребята с Литейного навряд ли. Наколка в виде креста на мизинце, которую неудачно пытались вывести, родинка над верхней губой, как у Синди Кроуфорд. Мне тебя очень точно описали.
— Похоже, я становлюсь знаменитым.
— Вот именно. А для твоего ремесла это не есть хорошо. Пора менять место дислокации, а еще лучше — род занятий.
— Спасибо за совет, молодой человек. В данный момент я как раз и пытаюсь «завязать». Для этого мне не так уж много и надо — найти подходящую кандидатуру, жениться, и бегом из этой благословенной страны. Вот Мари присмотрел, милейшее создание, а ты со своей подружкой мне помешал.
— Да, к счастью, вовремя успел. Меня совершенно не трогает твое уголовное прошлое, и дела мне никакого нет до того, чем ты сейчас занимаешься, а вот судьба девушки небезразлична. Так что отвали от нее по-хорошему, без скандала.
— Ладно уж… скандала мне не хочется. Настроение не то. Встретились бы мы с тобой в другой обстановке, тет-а-тет, я бы эту девочку без боя не сдал. А в «Астории» шуметь мне ни к чему. Твоя взяла. Передавай привет своим друзьям с Литейного и расскажи им заодно, какой я воспитанный, — с этими словами красавец мужчина оставил Мишу докуривать его любимый «Парламент» в гордом одиночестве, сам же направился к нам с Марьяшей.
— Увы, Мари, придется нам попрощаться, возникли неотложные дела. Очень, очень жаль, — он поцеловал руку Марьяше, галантно поклонился мне и вышел из зала.