Французская мелодия, русский мотив
Шрифт:
— Да куда ж ты уедешь, куда?
— Знаю место, но тебе о нем знать не обязательно. Все, Наталья, собирайся…
— Нет, Данила, она никуда не поедет с тобой. А сына можешь забрать, все равно в чужие руки отдавать хотели, у вас с Нюрой ему лучше будет.
Тут настал мой черед удивляться. Услышать такое от Татьяны я никак не ожидала, хотя за время пребывания в Малатьевском именно она стала для меня главным человеком, к мнению которого я всегда прислушивалась. Она заменила мне мать, а Кузьминична была лишь доброй старенькой нянюшкой. Хозяйка тоже ахнула от такого заявления Татьяны. Мы
— Пойми, Наталка, так будет лучше для всех, и для тебя в первую очередь. Ты должна поехать к матери, о ребенке она ничего не должна знать, а для Данилы он не чужой, они с Нюрой подымут мальчишку, слава богу, он крепенький, не болезный. Если сможешь выбраться сюда, приедешь, навестишь, может быть, маменьке своей это сможешь объяснить. А завтра с утра я тебя в Питер постараюсь отправить, даже в Малатьевский заезжать не будем.
Спорить с нею я не стала, потому что была совсем еще ребенком и неумела самостоятельно принимать решения.
Вот так, Марьяша, в 16 лет я родила сына и тут же бросила его. Вернее, не бросила, а отдала отцу, чтобы вернуться в Петроград. Но это меня перед ним не оправдывает. Когда я первый раз приезжала в Россию, я не решилась навестить его — как бы я объяснила ему, кто я? Какими бы глазами смотрела на сына…
Как я добралась до маменьки, не помню — после того, как Данила увез Николушку, я проплакала всю ночь, а наутро решительная Татьяна отвезла меня на станцию и посадила на поезд в Петроград. Как я доехала живой, не попав в какую-нибудь историю, для меня остается загадкой. Маменьке я рассказывать ничего не стала, ей было не до моих душевных потрясений. Она готовила наш отъезд в Париж, все дело свершилось за несколько дней. Я только плакала по ночам о Николушке, Даниле и о том, что же я сотворила. Но о причине моих слез маменька меня так ни разу и не спросила, и я ничего, никогда, никому не рассказывала о моем сыне и его отце. Ты, девочка, первая узнаешь об этом, но тогда меня уже не будет в живых.
P.S. Справедливость должна восторжествовать, Марьяша, и тебе придется этому поспособствовать. На той фотографии, которую ты мне привезла из Тихорецка, несомненно, мои потомки. У Григория много общего с Данилой — глаза, волосы, а Виталик, если ты внимательно приглядишься и сравнишь с моими детскими снимками, похож немного на меня. Это самые близкие твои кровные родственники, Марьяша, ты должна им это как-то объяснить. Я всю жизнь несла свой крест, мучилась, но не нашла сил разыскать сына, внука и правнука. Так что сделай это за меня. Они сильные и мужественные, хоть Виталик и калека, но я уверена, что именно они смогут тебя защитить от посягательств Абду. Кстати, у Виталика, если верить тем медицинским заключениям, которые ты привезла, не такой уж безнадежный диагноз, ему можно помочь. Привези его в Париж вместе с Григорием или можешь поселить их в Мозеле, там, где сейчас хозяйничает Апри Рамбалъ. Мое состояние должно по праву принадлежать моим родственникам, а не этому арабскому извращенцу… Орлов поможет тебе все устроить с документами, ему ты можешь полностью доверять.
Вот, пожалуй, и все — исповедь закопчена. Надеюсь, что ты будешь не очень строгим судьей.
Твоя бабушка, графиня Наталья Порошина.
Париж, 2000 год.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
Ноябрь — не самый популярный месяц для отдыха в Краснодарье, и поток приезжих с октября по май резко сокращается.
Сада-огорода Людмила Николаевна не завела — к чему ей, одинокой учительнице, плантации разводить, много ли одной надо? Так она всегда рассуждала, когда видела, как ее коллеги по учительскому цеху с марта по октябрь, помимо основной работы в школе, впрягаются в работу па своих участках. Теперь нет-нет да и пожалеет, что не прикупила участок для нескольких груш и яблонь, когда предлагали. Зато ученики не забывают свою учительницу, которая на уроках думала не о рассаде, которая почему-то засохла на окне, а о том, чтобы детям было интересно на ее занятиях.
Кариика Медоева, закончившая школу два года назад с серебряной медалью, мечтала стать врачом. Поехала поступать в Краснодар, но тех денег, которые отец отложил на ее обучение, на взятку не хватило. Не добрала полбалла. Теперь вот торгует на привокзальном рынке, помогает семье зарабатывать деньги, которые летом вновь повезет в мединститут. Биологичку Беспалько Каринка очень уважает, поэтому раз в неделю обязательно нагружает ее сумки самыми свежими помидорами, баклажанами и виноградом. Бесплатно Людмила Николаевна ничего не берет, но Каринка взимает с нее символическую плату — десять рублей.
Только что пришел поезд из Санкт-Петербурга, и на перрон сошли несколько человек. Одна группа — двое симпатичных мужчин и девушка, взяла машину и поехала в город, по всей видимости, в гостиницу, а одинокий пассажир, покрутившись немного по привокзальной площади, направился к Каринке и Людмиле Николаевне:
— Девушки-красавицы, — обратился он к продавщице и стоявшей рядом с ней учительнице, смутив последнюю своим обращением так, что она покраснела до корней волос, — не подскажете ли вы, к кому можно попроситься на постой на два-три дня?
— Конечно, подскажем, — ответила сообразительная Каринка, — и далеко ходить не придется. — Вот, хоть бы и к Людмиле Николаевне. У нее очень уютная квартира, и учеников пока не так много. Дорого не возьмет, зато порядок и спокойствие гарантированы.
Надо отдать Карине должное — за считанные секунды она разглядела, что мужчина вполне прилично одет, не алкаш, скорее, из интеллигентов. Наверняка приехал в командировку, но в неуютной гостинице жить не привык, домашний, видно, мужчинка-то. Людмилу он не обременит, она женщина гостеприимная, а деньги ей как раз кстати будут. Репетиторством она сможет зарабатывать только после Нового года, а сейчас ей на одну пенсию туго приходится. Каринка тут же сообразила, что содрать с него можно побольше, чтобы училка любимая себе что-нибудь смогла приобрести. Такой из-за лишней сотни торговаться не станет:
— Только знаете, любезный, у Людмилы Николаевны все больше ученые останавливаются, которые на химзавод приезжают, — тут же присочинила Карина, — у нее отличная библиотека есть, ею и попользоваться можно, кабинет для работы. Так что все удовольствие стоит 150 в сутки. А если захотите с обедами, то доплатить придется. Только деньги вперед.
Изумленная проворством своей ученицы, Людмила Николаевна даже ахнуть не успела, как ее квартира, которую она никогда никому не сдавала, превратилась в райское местечко для приезжего. «А ведь неплохо бы было», — только и успела подумать она, а довольный мужчина уже по-хозяйски стал выбирать на Каринкином прилавке фрукты. Затем взял авоську из рук изумленной пенсионерки и спросил, в какой стороне находится дом…