Французская железная дорога
Шрифт:
под мост и остановились над льдом Сены, который топорщился под ними в
спустились под мост и остановились над невским льдом, который
нескольких метрах. Только здесь они прижались друг к другу, вновь ощутив ту
топорщился под ними в нескольких метрах. Только здесь они прижались
дрожь, что испытали несколько дней назад.
друг к другу, вновь ощутив ту дрожь, что испытали несколько дней назад.
– - Майн либер, майн либер...
– шептала
– - Ай лав ю, ай лав ю...
– шептала она, и Алекс отнюдь не
находила эти слова банальными, как если бы дело происходило в кино.
находил эти слова банальными, как если бы дело происходило в кино.
Она раскрыла сумку, и Алекс вновь удивилсась ее
Она раскрыла сумку, и Алекс вновь удивился ее
предусмотрительности. В сумке была бутылка настоящего розового
предусмотрительности. В сумке была бутылка розового советского
шампанского.
шампанского.
– - Ну, Ева, ты просто клад...
– пробормотала Александра
– - Ну, Барбара, ты просто клад...
– пробормотал он
растроганно, целуя ее.
растроганно, целуя ее.
Пробка, хлопнув, полетела на лед, а через некоторое время туда же
Пробка, хлопнув, полетела на лед, а через некоторое время туда
последовала и бутылка. Шампанское не согрело их, дрожь стала лишь
же последовала и бутылка. Шампанское не согрело их, дрожь стала
крупнее. Они целовались, зная, что прощаются на всю жизнь.
лишь крупнее. Они целовались, зная, что прощаются на всю жизнь.
– - Что прислать тебе?
– спросила Ева.
– Что прислать тебе?
– спросила она.
– - Зачем?
– не поняла Алекс.
– Зачем?
– но понял Алекс.
– - Презент, на помять...
– Презент, на помять...
– - Ну, если хочешь... Пластинку.
– Ну, если хочешь... Пластинку.
– - Какую?
– Какую?
– - Штрауса. Или Малера.
– Эллу Фитцджеральд. Или Дюка.
– Гут, - сказала она.
– Уэлл, - сказала она.
Было уже около часа ночи. Алекс повела Еву к гостинице под руку.
Было уже около часа ночи. Алекс повел Барбару к гостинице под
Она вновь обрела уверенность и спокойствие, столь необходимые
руку. Он вновь обрел уверенность и спокойствие, столь необходимые
французуженке идущей с иностранной женщиной в этом жестоком мужском
русскому мужчине с иностранной женщиной. Перед входом в отель
мире. Перед входом в отель Ева сделала движение рукою, желая освободиться.
Барбара сделала движение рукою, желая освободиться.
– Тебе не надо ...
– сказала она.
–
Но Алекс лишь крепче сжала ее руку, и они прошли мимо швейцара к
Но Алекс лишь крепче сжал ее руку, и они прошли мимо швейцара
лифту. Когда они вышли на четвертом этаже, коридорный сказал Алекс:
к лифту. Когда они вышли на четвертом этаже, коридорная сказала
Алексу:
– Мадмуазель, уже поздно.
– Молодой человек, уже поздно.
Но Алекс спокойно прошла мимо него, ведя Барбару под локоток. Была
Но Алекс спокойно прошел мимо нее, ведя Барбару под локоток.
слабая надежда, что её примут за иностранку, но вообще ей не хотелось
Была слабая надежда, что его примут за иностранца, но вообще ему не
терять даже части той внутренней свободы и достоинства, которые она
хотелось терять даже части той внутренней свободы и
обрела в результате этой истории.
достоинства, которые он обрел в результате этой истории.
– Девушка, я предупредил!
– крикнул вслед коридорный.
– - Молодой человек, я предупредила!
– крикнула вслед
коридорная.
В номере Евы и Греты сидело человек шесть немцев, среди них
В номере Барбары и Джейн сидело человек шесть американцев,
старик-переводчик. Он встретил Алекс с холодноватой приветливостью,
среди них старик-переводчик. Он встретил Алекса с холодноватой
метнув на Барбару быстрый взгляд. Алекс поняла, что лягушонок получит
приветливостью, метнув на Барбару быстрый взгляд. Алекс понял, что
свой втык по политической линии.
лягушонок получит втык по политической линии.
Она посидела минуты три, даже сняла пальто, чтобы показать этим
Он посидел минуты три, даже снял пальто, чтобы показать этим
немцам, что она ничего не боится, но, по правде сказать, волна
американцам, что он ничего не боится, но, по правде сказать, волна
беспокойства поднималась со дна её души, омрачая настроение.
беспокойства поднималась со дна его души, омрачая настроение.
Алекс поднялась.
Он поднялся.
– - Ауфидерзейн, Ева.
– - Гуд бай, Барбара.
– - Ауфидерзейн, Алекс, - сказала Ева и поцеловала Алекс в щеку.
– Гуд бай, Алекс, - сказала она и поцеловала его в щеку.
Алекс вышла из номера и прошла мимо дежурного так же уверенно, как
Алекс вышел из номера и прошел мимо дежурной так же уверенно,
и прежде. Тот посмотрел на неё с некоторым уважением и сочувствием, как