Французский псевдоним
Шрифт:
Тело Кэтрин было знакомо Роберту до мельчайших изгибов, оно раскрыло все свои секреты его настойчивым губам и нежным рукам, он исследовал его, изучал и теперь мог своими чуткими пальцами, как скульптор, лепить ее наслаждение. Она была одновременно пылкой и мягко-податливой, нетерпеливой и кроткой, способной лишь несколькими прикосновениями разбудить его чувственность. Об одном только она попросила в самый первый их раз, когда они только поцеловались. Она сказала, что часто, занимаясь любовью, она плачет. Слезы просто текут, помимо ее воли, говорила она, пожимая плечами, такова реакция
Через некоторое время, оставив Роберта отдыхать, Кэтрин поднялась, накинула халат и включила музыку. Зазвучало нежное адажио, с которого и началось их знакомство. Он тогда подошел к ней, она сидела на скамейке, посвященной Анне Фьоретти, пытаясь справиться со своим плеером, который никак не могла переключить с динамика на наушники. Как он сказал потом, нашел ее по звукам адажио. У нее оказалась запись с его концерта. И когда он подсел к ней, сказав, что ему не очень нравится это исполнение, она, со свойственной ей горячностью, начала защищать музыкантов, вызывающе заявив, что очень любит именно этого пианиста. Ему стало весело. Конечно, она не узнала его. Тогда он представился как тот самый пианист, которого она так любит.
В тот день они просидели в парке больше трех часов и после этого стали встречаться…
…Сейчас вновь звучало то адажио. Кэтрин села на постель, подавая Роберту бокал вина.
— Тебе уже пора идти, — почти прошептала она, — давай выпьем за твой успех.
— Это будет наш успех, — сказал он, поднося бокал к губам. Она снова уловила его грусть.
— Не волнуйся, все будет отлично, — убежденно повторила Кэтрин, — поверь.
— Верю, — ответил он, поднимаясь и натягивая одежду. Уже у самой двери он нарочито небрежно произнес: — Что ж, увижу тебя дней через десять.
— Увидимся, — повторила она, когда дверь за ним закрылась.
Теперь Роберту Нельсону, пианисту с мировым именем, предстоял нелегкий путь от палаты своей возлюбленной Кэтрин Кинг-сон до своей палаты, которая находилась в другом крыле клиники святого Георга при Бостонском университете.
Он нащупал металлический поручень, идущий вдоль стены, и, скользя по нему правой рукой, двинулся к лифтам.
Роберт Нельсон был слеп. В этом году Роберт лег в клинику для длительного обследования и долгожданной операции. И надо же было такому случиться, что именно в это решающее для него время он встретил здесь Кэтрин. Их встреча и зародившаяся любовь воспринималась им как добрый знак, теперь он безоговорочно верил, что скоро будет видеть. Иначе не могло и быть — так страстно хотел он увидеть свою возлюбленную, самого близкого для него человека.
Кэтрин тоже проходила в клинике восстановительные курсы после тяжелой травмы, полученной в автомобильной катастрофе несколько лет назад. Тогда врачам удалось частично спасти ей зрение, но она нуждалась в постоянной терапии. Все время их знакомства Кэтрин была для Роберта поводырем, но делала все настолько тактично и ненавязчиво, что он почти не отдавал себе в этом
После ухода Роберта Кэтрин сидела на смятой постели в халате, слушая адажио. Значит, операция будет послезавтра. Она решительно поднялась, накинула покрывало на кровать, переоделась и позвонила в кабинет доктора Симонса, лечащего врача Роберта, попросив его прийти к ней.
Когда молодой врач вошел к Кэтрин в палату, та стояла спиной к нему, глядя в окно на яркие кроны деревьев, хорошо различимые в сумерках осеннего вечера.
— Присядьте, пожалуйста, доктор, — попросила она, — я хочу спросить о Роберте. Каков процент успеха его операции?
— Сорок — пятьдесят процентов, — четко ответил доктор.
— Это значит, что есть пятьдесят или даже шестьдесят процентов вероятности, что он не будет видеть? — спросила она глухим, без всяких интонаций, голосом.
— Нет, вы не поняли меня, мисс Кингсон. Его зрение восстановится на сорок — пятьдесят процентов. Он будет видеть, пока недостаточно хорошо, но со временем…
Кэтрин не дала ему закончить, резко обернувшись:
— Он точно будет видеть? Вы уверены, доктор?
— Да, я уверен в успехе.
— Спасибо, это все, что я хотела узнать, — с заметным волнением сказала она и опять отвернулась к окну.
Доктор поднялся и медленно вышел. Общаться с Кэтрин всегда было для него нелегко, хотя она и была примерной пациенткой…
Десять дней после операции — это двести сорок часов, которые Роберт терпеливо отсчитал по минутам. Когда же ему впервые разрешили пробыть без повязки целый день, Роберт вышел из палаты и в первый момент машинально схватился за идущий вдоль стены поручень, но потом с бесконечным облегчением отпустил его и направился в другой корпус, к палате Кэтрин.
Дверь ее палаты была заперта, Роберт подошел к сестринскому посту.
— Где мисс Кингсон? — спросил он нетерпеливо, надеясь, что ему укажут, в какой части большого больничного парка он сможет отыскать Кэтрин. Но молоденькая сестричка ответила:
— Она выписалась недели две назад, мистер Нельсон, — а потом добавила, увидев изумление в его глазах: — Она вас не забыла. Вот, просила передать… — Медсестра достала из ящика стола небольшой конверт и протянула ему. Роберт вскрыл его сразу же, на стол упала магнитофонная кассета и фотография. Забрав все это, он отправился к себе и сразу же поставил кассету в магнитофон. Несколько секунд шипения — и он услышал голос Кэтрин:
— Дорогой Роберт, я хочу сразу сказать тебе все. Я возвращаюсь к мужу. Не пытайся меня разыскать. Прости, я не рассказала тебе всего сразу, потому что видела, как я нужна тебе. И поверь, те три месяца, что мы провели вместе, были, за последнее время, лучшим периодом моей жизни. Ты удивительный человек, и я верю, что у тебя все будет хорошо и ты будешь счастлив. Ты ведь теперь можешь видеть и больше не нуждаешься в поводыре. Удачи тебе во всем, и прости меня за все. Не держи зла. Да, кстати, ты все время хотел увидеть меня, оставляю тебе свою фотографию. Кэтрин.