Франкенштейн: Антология

Шелли Мэри

Гардинер потянул меня в дальний конец бара:

— У них деловой разговор. Подождем здесь, пока он не закончит.

— Какой примечательный тип!

— Мак?

— Нет, другой. Похожий на мексиканского бандита.

Гардинер хмыкнул:

— Весьма традиционен, а? Он югослав. Вольный торговец.

— В каком смысле?

— Контрабандист. Курсирует отсюда до Рио-Гранде через перевал Гарибальди. Парень весьма уважаем в своей среде, насколько я понимаю. Но я, конечно, не стал бы иметь с ним дела. — Гардинер выглядел довольным.

Бармен-испанец поднялся, запустил кружку вдоль стойки, и Гардинер заказал джин с тоником, взглянув вначале на часы, чтобы убедиться, что время переключаться

на послеполуденный виски еще не пришло. Полагаю, он жил, соблюдая строгие правила — во всем. Бармен поставил перед нами стаканы и вытер руки той же тряпкой, какой он только что протирал стойку.

Гардинер провозгласил:

— Будем здоровы, — и сделал огромный глоток.

Я не привык пить так много, тем более с утра, так что отхлебнул с опаской. А Гардинер пил быстро. Я видел, что Клайд Джонс вписывается в здешнее общество с куда большим удовольствием — и успехом, — чем я; видел, что мое первое впечатление было поспешным, грубым и односторонним. Но я воспротивился искушению пить быстрее.

Наконец югослав удалился, гордо звеня шпорами, и мы пересели к Макферсону. Гардинер представил нас друг другу, и я заказал фермеру выпивку. Он пил скотч, но, думаю, его правила поведения объяснялись скорее национальностью, чем распорядком дня.

— Давно здесь живете? — спросил я.

— Слишком давно, — ответил Макферсон. Потом пожал плечами. — Ничего, жизнь тут не так уж плоха. Все путем.

— Брукс интересуется той тварью, что прикончила твоих овец, — вставил Гардинер.

— Да?

— Прилетел сюда из Лондона, специально чтобы провести расследование.

— Мне казалось, тут не слишком много хищников, не так ли? — заметил я.

— Ну, всякие лисы, ястребы и все такое. Ничего подобного прежде не случалось.

— Любопытное дельце, судя по тому, что я слышал.

— Вот именно.

— И что вы об этом думаете?

Он погрузился в размышление, потребовавшее нескольких минут — и нескольких глотков скотча; лоб шотландца избороздили морщины.

— Ну, это не серьезно, правда. Убыток небольшой. Потерял полдюжины овец, и только. Но то, как они были убиты, — вот что меня тревожит.

— И как же?

— Разодраны в хлам. Изуродованы. Разорваны глотки, проломлены черепа. Никогда не видывал ничего подобного. Тот, кто сотворил такое, не только силен, но и жесток. А загадочнее всего то, что мои собаки оказались беспомощны.

Гардинер щелкнул пальцами, заказывая новую круговую, и Макферсон, кажется, снова глубоко задумался в ожидании, когда бармен принесет стаканы.

— Вы пытались отыскать хищника?

— Конечно. Один раз едва не поймал его. Вот тут-то и начинается самое странное. Примерно месяц я выслеживал его. Носил с собой ружье, водил четырех собак. И что же, натыкаемся мы на только что убитую овцу. Мертва всего пару минут, не больше. Туша в клочья, еще дымится. Я спустил псов, они залаяли, зарычали, принялись обнюхивать все вокруг, напали на след и кинулись за тварью. Земля там каменистая, сам я следов не видел, но собаки точно шли по ним. Я — за псами, пара сотен ярдов — и мы у оврага. Ну, решил я, тут-то он и попался. Но собаки вдруг застыли как вкопанные, отчего, почему — не понять, но они вдруг как заскулят всей сворой, как примутся пятиться, поджав хвосты! У меня аж волосы дыбом встали, точно говорю. Псы кинулись назад так быстро, что едва не опрокинули меня, и, подвывая, прижались к моим ногам. Странное это чувство, знаете ли. Я уж и пинал их, и бил, но будь я проклят, если мне удалось заставить их войти в этот овраг. Даже когда я сам подошел к краю, они не последовали за мной. Я огляделся, прошелся вдоль оврага туда-сюда, да только что толку — на дне лощины густая трава, кусты, стенки — сплошь

камень, так что найти убийцу овец без собак было совершенно невозможно. Но я уверен, он сидел там, выжидал.

Макферсон помолчал немного, словно колеблясь.

— Честно говоря, я побоялся спускаться туда за ним.

Шотландец явно был не из тех, кто боится чего-либо.

— А в последнее время что-нибудь случалось? — спросил я.

— Да нет, не то чтобы… Но тварь все еще где-то там, черт ее побери. Я пробовал ставить капканы, начинил отравой одну из туш, но все без толку. Хитрая бестия. Мне даже кажется, ну, знаете, как это бывает, что все время, пока я готовлю ловушки, убийца овец следит за мной.

— Может быть, это дикая собака или нечто подобное?

— Сомневаюсь. Никакая собака не нагнала бы такого страху на мою свору. И никакой собаке не удастся так проломить овцам черепа. Никакой собаке из тех, что я видел.

— А человеку?

— Возможно. Я думал об этом. Индейцы время от времени таскают овец. Но воруют они, чтобы есть. А эта тварь просто кромсает туши и бросает где попало. Может, и сжирает пару кусков, но трупы так искалечены, что точно сказать нельзя. Вот так-то.

— Мало кто из зверей убивает только ради удовольствия, — заметил я. — Росомаха, иногда леопард… и человек, конечно.

— Если это и человек, то он безумен.

Теперь Макферсон заказал круговую. Один стакан я все еще держал в руке, два других ждали на стойке бара, и я чувствовал, что скоро буду не в состоянии проводить какое бы то ни было расследование.

— Нельзя ли мне будет пожить у вас, если я сочту необходимым начать поиски этого монстра? — спросил я.

— Можно, конечно. Не знаю, удастся ли вам его найти, но я помогу, чем смогу. И провожу вас. Вам самому мое жилище нипочем не найти. Оно в горах к западу отсюда, туда нет дорог, и карты еще не прорисованы. Я даже не уверен, в Чили я или в Аргентине.

— Мне сперва нужно доделать кое-что, — объяснил я. — Еще не знаю, придется ли мне воспользоваться вашей гостеприимностью.

— Надеюсь, вы сцапаете ублюдка. Какое у вас ружье?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить вопрос.

— Я приехал не для того, чтобы застрелить его.

Макферсон заморгал:

— Тогда какого черта вы собираетесь делать?

— Это зависит от того, кем он окажется.

Шотландец хмыкнул. Затем заговорил серьезно:

— Что ж, это не мое дело, но, если вы хотите найти его, ружье лучше иметь при себе.

— Но он ведь не нападает на людей?

Макферсон пожал плечами:

— Ты не видел тех овец, сынок. А я видел. Поверь мне, ружье тебе пригодится.

Нельзя не признать — слова его и тон, которым он их произнес, произвели на меня должное впечатление.

Полдень миновал, и Гардинер переключился на виски. Макферсон его поддерживал. Мы не закусывали, а Гардинер с Макферсоном, кажется, вознамерились провести весь день в баре. Я выпил более чем достаточно, и в следующий раз бармен принес мне кофе вместо скотча. У стойки толпилось еще несколько посетителей, они пили и разговаривали. Я едва замечал их, думая лишь о рассказе Макферсона. История, по существу, была той же самой, что и в сообщениях, но услышать ее лично и увидеть человека, изложившего ее, — это совсем другое дело, чем читать письмо в серой безопасности Лондона. Скептицизма во мне поубавилось, я готов был поверить практически во все, что угодно. Возможно, алкоголь подстегнул мое воображение и уж точно распалил нетерпение и жажду докопаться до сути загадки. Теперь я был убежден, что нечто очень странное действительно рыщет в здешних почти неприступных горах, и не желал больше понапрасну терять время в баре.