Франсиско Франко: путь к власти
Шрифт:
Министерство внутренних дел, возглавляемое Р. Серрано, располагало широчайшими полномочиями в деле выявления и изоляции противников режима. Процесс судопроизводства был значительно упрощен. На всю страну было распространено действие законов, принятых на подконтрольных диктатуре территориях еще в период военных действий. Новое трудовое законодательство «Хартия труда», обнародованное в марте 1938 года, лишало рабочих права на забастовки.
Масштабы террора первых лет становления диктатуры были велики, и точных данных о его истинном размахе не существует. В основном в отношении приговоренных применялись четыре меры наказания: заключение сроком на 6, 12 и 20 лет или смертная казнь, которую в отдельных случаях заменяли пожизненным лишением свободы. Сколько людей прошло через франкистские тюрьмы и концлагеря, доподлинно неизвестно, и цифры в этом случае «плавают» в пределах от 200 тыс. до 2 млн человек. Число казненных в период деятельности скоропалительных чрезвычайных
10
Цифра 28 000 приводится в работе: Salas Larrazabal ft. Tiempo de silenoo, carcel у muerte. Histona del franquismo Madrid, 1985. P 18. О 150–200 тысячах казненных говорится в советской историографии.
Тем не менее следует обратить внимание на ряд обстоятельств, отчасти корректирующих бытующее в нашей историографии представление о первом периоде диктатуры Франко. Прежде всего отметим, что цифра в 2 млн человек, как, впрочем, и 1 млн, явно завышенная. Изъятие такого числа рабочих рук из экономики страны означало бы ее немедленный крах. Особенно если сложить эту цифру с приводимым в тех же исследованиях числом погибших в войне и эмигрировавших.
Более реалистичными представляются следующие данные относительно масштабов репрессий: 300 000 человек в 1939 г., из которых в последующие пять лет (с 1939 по 1944 гг.) был казнен примерно каждый десятый, около 28 000 человек, учитывая, что большую часть заключенных составляли пленные бойцы республиканских частей, в рядах которых к моменту окончания войны состояло около 500 000 человек, можно предположить, что гражданские лица сравнительно меньше были затронуты репрессиями.
Что касается содержания под стражей солдат армии, потерпевшей поражение, то это явление, распространенное в XX веке. Начинай со времен англо-бурской войны 1899–1903 гг., побежденные армии на оккупированных территориях находились в концентрационных лагерях в течение стабилизационного периода. Условия содержания политзаключенных под стражей во франкистских застенках были таковы, что наносили существенный ущерб государственной казне. В результате в марте-апреле 1940 г. к первой годовщине победы были условно освобождены около 200 000 тыс. человек. Заботы о государственном бюджете заставили Франко сделать частичные амнистии постоянной практикой. К концу 1945 г. в местах заключения оставалось около 43 000 человек.
Сравним это с отношением к политзаключенным в других странах, где существовали диктаторские режимы. В фашистской Германии или в СССР миллионы людей, находившихся в лагерях заключения, активно использовались в качестве дешевой рабочей силы и приносили немалые доходы государству.
Заботы об общественной стабильности требовали от каудильо обратить внимание не только на недавних врагов, но и на соратников. Противник любых крайностей, любых проявлений экстремизма, Франко пресекал его во всех разновидностях, как «левых», так и «правых». Еще в 1937 г. в период создания единой политической партии Фаланга и ХОНС с подачи каудильо фалангисгское руководство было фактически обезглавлено. Если вождь партии X. Примо де Ривера был расстрелян республиканцами, то второй после него человек в Фаланге, М. Эдилья был осужден на пожизненное заключение в зоне, контролируемой франкистами. Франко опасался, что разногласия между «старыми фалангистами», представляющими ортодоксальное направление в испанском фашизме, и фалангистами-военными могут привести к нежелательным трениям. Во избежание конфронтации М. Эдилья и ряд других фалангистов были приговорены к смертной казни, замененной пожизненным заключением.
Нет оснований обвинять Франко в гибели двух других выдающихся фигур лагеря националистов генералов Санхурхо и Мола, погибших в авиационных катастрофах, но их уход с исторической сцены оказался для Франко чрезвычайно выгодным.
После победы большинство наиболее конкурентоспособных соратников каудильо были вежливо оттеснены на периферию власти. Кейпо де Льяно, Ягуэ, Аранда получили посты высокие, но не ключевые. Франко намеревался править страной по собственному усмотрению, без оглядки на мнение авторитетных друзей-соперников. Новое правительство, сформированное в августе 1939 г., состояло в основном из новых людей, чьи заслуги перед национальным движением были скромнее, нежели у прежних министров. Исключение было сделано лишь для Р. Серрано Суньеро, шурина Франко, получившего портфель министра внутренних дел. Очевидно, что лояльность этого человека не вызывала сомнений. В соответствии с укоренившейся испанской традицией
Той же цели было подчинено стремление поддерживать безопасный баланс сил во властных структурах, где посты распределялись между представителями различных группировок победителей. Военные, монархисты, традиционалисты уравновешивали фалангистов в правительстве и на местах. Влияние одной группировки уравновешивалось присутствием других. Например, учитывая особую важность военного министерства, Франко на первых порах разделил его на три самостоятельных органа, ведающих раздельно армией, авиацией и флотом, и назначил министрами соответственно монархиста X. Э. Варела, фалангиста X. Ягуэ и аполитичного адмирала С. Морено. Каудильо умело извлекал выгоду из такого положения и повсеместно дозировал присутствие во власти людей с различными взглядами. Такие методы не только укрепляли личную Власть Франко, но и способствовали политическому равновесию в государстве.
Общее положение в испанском руководстве регламентировалось декретом от 8 августа 1939 г., который закреплял за каудильо право на назначение всех сколько-нибудь значимых военных, гражданских и даже церковных руководителей. Пункты этого декрета дополнили закон от 29 января 1938 г. и окончательно закрепили право главы государства на полную свободу действий и ответственность лишь перед «Богом и Историей». Абсолютное единовластие вождя хорошо проиллюстрировал генерал Аранда, сказавший с изрядной долей горечи: «Франко все приходится делать самому, я не думаю, чтобы кто-либо из испанцев знает, кто же именно является министром».
Весьма решительно действовала диктатура в отношении каталонских и баскских сепаратистов. Закон об отмене автономии Каталонии, предоставленной республикой, был принят весной 1938 г. и вступил в силу сразу же после захвата ее территории. Франко усматривал в сепаратизме одну из главных причин гражданских войн вообще и ее испанского варианта в частности. Даже самые ограниченные автономные права для каталонцев и басков не вписывались в его концепцию Единой, Великой и Свободной Испании («Una, Grande, Libre» «Единая, Великая, Свободная» девиз на гербе франкистской Испании). Поэтому в сфере национальных отношений произошла полная унификация. Автономия Каталонии и Басконии безоговорочно упразднялись. Обучение и делопроизводство предписывалось осуществлять только на кастильском языке (Castilano). Национальные проблемы были объявлены несуществующими.
Активисты прежних правительственных и общественных структур, действовавших в автономных областях, подвергались суровому преследованию. Большую жесткость, чем к сепаратистам, националисты проявляли лишь по отношению к масонам. Террор был для каудильо важным, но не единственным инструментом для осуществления его начинаний на первом этапе существования диктатуры. В деле полного подавления инакомыслия особого рвения им проявлено не было. Исследователь, посвятивший несколько работ изучению франкизма, написал о каудильо следующее: «Франко не был человеком жестокого нрава, он проводил репрессии руководствуясь уверенностью в том, что они продиктованы лишь необходимостью». А такая необходимость объяснялась просто — той обстановкой, в которой он действовал Как отмечал один из его приближенных, «Франко не был революционером, хотя возглавлял самую революционную нацию». [11]
11
Слова эти принадлежат X. А. Гирону де Веласко, министру труда в нескольких правительствах Франко 40–50 х годов (см. Franco visto por sus ministros P 44).
С точки зрения каудильо, ярого противника любых революций и сторонника поступательного развития общества и государства, нация в первую очередь нуждалась в покое и средствах, способных обеспечить его. Применение террора он рассматривал именно с этой точки зрения и четко ограничивал то время, когда считал его допустимым. В этом он заметно отличался от своих коллег-диктаторов, видевших в терроре надежнейшую опору своей власти.
Верный своим принципам отрицания крайностей, Франко осуществлял репрессии, исходя из двух посылок. Согласно первой, виновные (с его точки зрения) в развязывании братоубийства должны понести наказание. Ради этого он хладнокровно, методично выполнял функции карательного инструмента. В этом отношении совершенно очевиден тоталитарный характер франкистского режима, для существования которого «нужна не только вера и энтузиазм верующих, но и непременно сознание своего бессилия неверующими». Характер Франко и его режима проявился в том, как был организован испанский террор, напрочь лишенный как немецкой изощренности, так и русского размаха. Уровень террористических действий не перешагнул критической отметки, за которой становилось возможным разрушение весьма хрупкой политической стабильности.