Франсуаза Саган
Шрифт:
«Когда моя мать чудесным образом нашла сумку с фасолью или, вернее всего, выменяла на черном рынке, — рассказывает Франсуаза Саган, — мы проводили вечера за большим семейным столом, усевшись будто для игры в лото и приговаривая: “Фасоль, жучок. Фасоль, жучок…” Мы перебирали ее два часа» [81] .
Об этом времени у нее в памяти сохранился также случай с цесаркой, которую раздобыл где-то пропадавший весь день отец. Преисполненный гордости за свой трофей, он явился домой.
81
«Reponses».
«Все выстроились перед дверью, чтобы
Так случилось, что она была вновь обретена, но уже другой семьей. Более тридцати лет спустя Франсуаза получила письмо лионца, описывавшего удивление его домашних, когда они обнаружили у себя на балконе цесарку, и радость, которую они испытывали, ощипывая птицу, свалившуюся на них прямо с неба.
82
Там же.
Для Франсуазы новая жизнь совпала с ее первым учебным годом. Учиться она начала в старом монастыре, в школе «Ле Кур де ла Тур Питра». Как во всех французских школах, там поют: «Маршал, вот мы, перед спасителем Франции». Провозгласив похвалу дедушке Петену (встреченному овациями во время его визита 18 и 19 ноября 1940 года) и прославив Деву Марию, класс поедает витаминизированное печенье, которое каждое утро раздает монахиня. Для Кики это также время исполнения гамм на фортепьяно под руководством весьма оригинальной преподавательницы.
«Я ходила к бедной вдове, — говорит Франсуаза Саган. — У нее не было пианино, и она нарисовала клавиатуру на картоне, подписав диезы китайскими чернилами. Я должна была учиться играть, пользуясь этой своеобразной выдумкой. Мне было пять лет, и я не понимала, в чем польза подобных упражнений. Вуаль вдовы падала на черные диезы. Это было ужасно».
Таким удивительным молчаливым способом она приобщилась к столь любимой ею впоследствии классической музыке: Моцарт, Бетховен, Бах, Брамс — продажи их записей увеличились впятеро, когда вышел ее четвертый роман «Любите ли вы Брамса..» [83] .
83
«Любите ли вы Брамса..» — с двумя точками в многоточии вместо трех. Но первый тираж в сто тысяч экземпляров вышел с вопросительным знаком. Убрать его решил Рене Жюйар, сочтя неловким задавать читателю вопрос.
В войну
«Девочка моя, как ты провела день?» Во время обеда Жак, Сюзанна и Кики ждали, что отец будет их по очереди расспрашивать за столом. Пьер Куарэ поговорил со старшими, потом повернулся к Франсуазе, которая этого момента всегда боялась. Она начинала что-то мямлить, разговор быстро обрывался под смешки присутствующих по поводу ее тщетных попыток сладить с не желавшими слушаться словами. Ее мысли, однако, были молниеносны: ей требовалось сто уст и столько же глаз и ушей, чтобы не упустить ни одного впечатления.
Она чувствовала, что ей чего-то недоставало, ощущала необходимость писать, чтобы объяснить действительность. Инстинктивно Франсуаза, молчавшая поневоле, постигала значения слов, одержимая жаждой общения. В самом деле, это единственное, что оправдывало для нее существование, которое родители часто наполняли смыслом, свободно и легко высказываясь на разные темы.
Глубокой зимой 1941/42 года в Лион, расположенный в тылу, стекались люди, бежавшие с оккупированных территорий, и среди них деятели литературы и журналисты. Владимир д’Ормессон из «Фигаро», Эмиль Генрио из «Тан модерн» [84] , Чарльз Моррас из «Аксьон франсэз» — они становятся местными
84
Тан модерн» («Temps Modernes» — «Современность») — политический и литературно-философский журнал, созданный Сартром в 1945 году совместно с Р. Ароном, Мерло-Понти, С. де Бовуар и др. Сартр, участник Сопротивления, сразу после освобождения Франции выдвинулся как лидер экзистенциализма в литературе и философии, был идеологом некоммунистической «левой интеллигенции», тяготевшей к неортодоксальному, несталинистскому марксизму; ее печатным органом и стал «Тан модерн».
Мари Куарэ, которая обожает устраивать салоны (у себя на бульваре Малешерб она приглашала по пятьдесят человек), царствует теперь в Кур-Моран. В Лионе собралось небольшое светское общество парижан.
Здесь историк Жак Шастене, сотрудники Генеральной энергетической компании, Жан Кауфман, директор завода Совель в Вийёрбане, который выпускает электрические кузова для вывоза мусора. Удивительный человек, Ж. К. (как его все зовут) работал вместе с Пьером (его он, в свою очередь, называет П. К.). Во многом это его ученик, он также любит смешные истории, трубку и дружеские пирушки. Анри де Реми отправил его подальше от Парижа, поскольку он еврей, что не мешает ему часто приезжать в столицу под видом эльзасца.
Любители вместе пошутить и повеселиться, Куарэ и Кауфман мужественно прятали у себя евреев. Двое спасенных ими пожилых евреев, пересекших демаркационную линию в тележке для сена и намеревавшихся отправиться в Алжир, спрятались во Франции у Куарэ. Один случай Мари Куарэ запомнила на всю жизнь. Немецкий солдат ошибся этажом и позвонил в дверь. Она ответила ему очень вежливо и, закрыв дверь, едва не упала в обморок.
«Было много бомбежек, — рассказывает Франсуаза Саган. — Мы никогда не ходили в бомбоубежище, потому что мать считала, что это бесполезно, но однажды бомбили настолько сильно, что мы спустились в подвал вместе со всеми. Я помню, что мама только что сделала себе укладку. Стены дрожали, с потолка откалывались и разбивались куски штукатурки, а мы спокойно играли в карты, ничего не боясь. Когда мы вернулись наверх, мама внезапно вскрикнула: в кухне сидела мышь!»
Жак Куарэ, воспитанник колледжа иезуитов, гордился своим положением руководителя сопротивленцев. Но он любил поспать и с трудом поднимался даже от воя сирены. Его сестра Сюзанна, имевшая способности к рисованию, посещала Школу изящных искусств и дружила с мальчиком из богемы, Жаком Деффореем. Конечно, никто тогда и не думал, что однажды он станет одним из основателей сети магазинов «Каррефур». Они поженятся в Сен-Марселене в августе 1946 года. Франсуаза присутствовала на свадьбе. «Я запомнил ее — девочка держалась очень естественно и непринужденно», — говорит Жак Деффорей, который принял несколько лет спустя Франсуазу и Веронику Кампьон в своем доме в стиле рококо в Ножен-сюр-Марн.
Франсуаза, у которой была своя комната в просторной квартире в Кур-Моран с окнами на Рону, чувствовала себя, несмотря ни на что, стесненно, ей хотелось бегать и прыгать, как на даче. Маленькая дикарка Кики не слишком хотела отправляться в школу после Сен-Марселена, где отец ей прощал все капризы. Она ждала с нетерпением конца недели, чтобы вернуться в «Ля Фюзийер» [85] , в арендованный Пьером Куарэ дом близ Дофине, окруженный парком. Своим именем место было обязано святому Марселену, который проповедовал здесь евангельскую веру в IV веке. Чтобы в такое время остановить свой выбор на доме с подобным названием (здесь расстреляли в 1870 году приговоренных к смертной казни), нужно было быть человеком своевольным и способным бросать вызов судьбе.
85
La Fusill`ere — место расстрела.