Fred
Шрифт:
– С удовольствием! – ответили мы.
Ресторан Ромы находился на побережье, но, несмотря на это, до него пришлось ехать на местном транспорте, тук-туке. Трицикл, исходя из названия, может вместить в себя не более двух пассажиров. Он обладает миниатюрными размерами и отличается высокой манёвренностью, что имеет огромную ценность на забитых транспортом дорогах. Каждый тук-тук для ланкийцев предмет национального искусства. Ни один из них не похож друг на друга. Нетривиальные вставки, наклейки, сочетание цветов, музыка, светодиодные ленты – всё характеризует хозяина байка как ничто лучше. Водители транспортных средств в Азии чувствуют потребность в разнообразии, давая вольность разыгравшемуся воображению и стилю,
– Так я точно поседею, Мари.
– А мне понравилось, я ничуть не испугалась. Ланкийцы отличные водители! На острове практически нет аварий. Если что-то случается, это, как правило, объясняется нерасторопностью туристов. Так что переживания – лишнее. Фредди, представь себе аттракцион, русские горки. (Вопреки нашему воззрению во всём мире американские горки принято считать русскими.) Опасность, кажется, есть, но в действительности её нет, всё под контролем. Ты же из России?
– Да. И какой же русский не любит быстрой езды? – писал когда-то наш великий классик.
– Пушкин?
– Нет, Гоголь. Это из «Мёртвые души».
– Ясно, не читала. Интересное, наверное, произведение?
– Одно из лучших!
– А мне нравится ваш Пушкин. «Евгений Онегин» – как русская версия «Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира.
– Александр Сергеевич наше всё! – с гордостью заметил я. – Смотри, вот и ребята! – сказал я, когда Рома и Шеннон подкатили к перекрёстку ближе.
– Ну что?! Следуйте за мной! – скомандовал Ромка и повернул, не оборачиваясь, направо.
Ресторан имел безумные размеры. Его внутреннее помещение и наружное пространство были декорированы разноцветными лампочками, как в наш традиционный Новый год. Особенностью заведения являлась фирменная тёмно-розовая подсветка, большое количество фонарей и стилизованных под свечи ламп, которые при беглом взгляде напоминали пламя костров, притаившихся в тени трав. В вечернее время элегантная задумка смотрелась эффектной, она придавала таинственность и не слишком бросалась в глаза. Отдельная площадь выставочного павильона выделялась под место для фотосессии. Два гамака и округлое сооружение из веток в виде птичьего гнезда в нём фактически никогда не пустовали. По бокам от них лежали разбросанные широкие подушки, служившие посетителям зоной для релакса и кальяна. За ней скрывался обычно многолюдный бассейн с аналогичной тёмно-розовой подсветкой, который, впрочем, в указанную секунду выглядел осиротевшим. Центр ресторана приходился на шатёр с крышей из сухих пальмовых веток. Он имел вид равностороннего треугольника, на потолке которого висели огромные вентиляторы. Одна из сторон под шатром обозначала участок для живой музыки и танцев, другая входила в состав бара.
По всему периметру примыкающей территории, плавно переходящей в пляж, то тут, то там рассредоточивались столики, накрытые светлыми бумажными скатертями и украшенные плафонами в форме свечей. Справа и слева от части столиков росли величественные пальмы. Деревья, подобно нашим нарядным елям, были обмотаны гирляндами, из-за чего они смотрелись чересчур аляповато. Сегодня вместо живой музыки играл диджей, что представлялось отличным ходом для владельцев ресторана, так как почти все посетители заведения являлись интернациональными туристами, ожидающими в первую очередь услышать родные, наиболее популярные песни, а не однообразный, пусть и мелодичный, репертуар. Чтобы никого не обидеть диск-жокей включал самые известные композиции из всевозможных уголков планеты,
– Когда на небе пылает красный закат, из-за розового цвета ламп, я подозреваю, здесь особенно сказочно, – выразил вслух я возникшую мысль.
– Это точно, дружище, – поддержал озвученную идею Рома.
Мы присели за столик рядом с морем, но ближе к музыке, сказывались наш юный возраст и желание быть в гуще событий.
Обратились к меню. Я по совету француженок взял глазированного на гриле краба. Помня свою ошибку в обед, а также учитывая местные порции, мы предпочли заказать две тарелки риса на четверых. К гарниру девушки выбрали солидную порцию королевских креветок, а Ромка – жареного красного снэппера. Большее внимание мы уделили ассортименту напитков. В ресторане было чем разгуляться и в аппетитах, и во вкусе. Только за неимением обширного практического опыта подавляющая часть коктейлей мне, к сожалению, приходилась незнакомой. Потому я остановился на том, что знал лучше всего:
– Пина Колада.
– А мне «Секс на пляже».
– Голубая лагуна.
Сформулировали заказы девчонки.
– Том Коллинз, – резюмировал Роман.
Вечер обещал быть, как и продолжение дня, ярким. Нам принесли приготовленные закуски. К моему удивлению, краб вышел крупнее, чем я предполагал изначально, и если бы не помощь ребят, то я провозился бы с ним ни один битый час. Мягкое, нежное мясо идеально подходило на звание «блюдо дня». Здоровые клешни ощущались самыми лакомыми кусочками, однако до более богатого в них содержимого нужно было ещё добраться. Специальными щипцами я орудовал, как в хирургической операционной. Мне очень хотелось в эти минуты перевоплотиться во врача травматолога:
– Сестра, зажим. Теперь скальпель. Держим пока. Так, аккуратно разрезаем.
– Доктор, мы его теряем!
– Сестра, два кубика адреналина больному в сердце! – крутилось в моей голове.
Испачкавшись, но достигнув цели, в заключение про себя я произнёс: «Всем спасибо, на этом наша работа завершена. Пациент будет жить!»
После перекуса мы перешли к напиткам. О, тут наша беседа перескочила в более активное русло. Без устали мы рассказывали друг другу общеизвестные занимательные байки. Правда, когда речь зашла о небольшом повествовании о себе, преимущественно говорил Рома. Вся его жизнь состояла из путешествий, отчего, представлялось, у него была самая интересная биография из нас. Судьба девушек по сравнению с ним виделась однообразной, обыденной, несмотря на то что они безвылазно жили на побережье и ежечасно встречались с морем.
– При ежедневном «глядении» чувство прекрасного постепенно притупляется, – заключила с возмущением Шеннон.
– Только не в моём случае, готов сидеть напротив моря бесконечно! – возразил я.
– Лучшее, что может быть с человеком – это смена картинки, Фред. Желательно постоянно выходить из зоны комфорта, иначе депрессия, убийственная ложная идиллия тебя покарает. Человек способен на многое: выучить языки, стать гуру, просветлённым, добиться триумфа в спорте, сменить деятельность и снова завоевать успех. Не знаю, вам, наверное, покажется это странным, но мне, думается, это крайне важно. Талант раскрывается только тогда, когда человек любит то, чем он занимается.
– Ты прав, Ром. От возможности проявить себя зависит и счастье. Большинство людей глубоко несчастны. Они ходят на нелюбимую работу, выполняют ненавистные им дела. Они способны поменять мир, но не стремятся приложить к требуемому сдвигу и минимальных усилий. Оттого они сами несчастливы. Мы с вами пример обратного. Стоило раздвинуть границы, как мы очутились совершенно другими людьми в глазах друг друга. Нет, честно, мы с Мари были глубоко убеждены, русские мужчины – горькие пьяницы. Про вас всюду рассказывают небылицы: вы все сплошь бандиты, не умеете вести себя в обществе, хамы, бестактны и необразованные.