Фредди Меркьюри. Украденная Жизнь
Шрифт:
Ему говорят, что его друзья не хотят общаться с больным человеком, не способным развлекать их и устраивать шикарные вечеринки, — короче, оказались последними свиньями. Однако Рейнхард Мэк и Барбара Валентин утверждают, что все было не так: их не допускали до Меркьюри, то ссылаясь на плохое состояние здоровья, то на его отсутствие, то на нежелание их принимать. Не подзывали его к телефону, оставляли без ответа письма... В последние дни в аудиенции отказывают даже родителям — под предлогом, что он плохо себя чувствует и не может их принять. Описано все это достаточно откровенно.
Хаттон:
«По ночам Джо, Фиби и я стали по очереди оставаться
«Вопреки некоторым сообщениям газет спальня Фредди в то время никогда не превращалась в «мини-госпиталь». Справа от него стояла капельница на тот случай, если ему необходимо было переливание крови, а все остальное в комнате было точно таким, каким было всегда. В свои последние дни Фредди уже не мог принимать твердую пищу. Он ел только фрукты и пил фруктовые соки».
«В таком состоянии полноценный прием ванны был бы для него достаточно серьезным испытанием. Я спустился вниз и нашел Питера.
— Думаю, пора его как следует помыть, — сказал я. Фиби поднялся со мной в комнату Фредди, чтобы помочь подготовить для него постель. Кожа у Фредди была немного сухой, поэтому в ванну мы добавили немного масла. Уже к середине купания в ванную с важным видом вошла Мэри... Выходя из ванной, она обернулась, уставилась на Фредди и сказала: «Знаешь что? У тебя сейчас самая бесстыжая и блудливая физиономия! Надо было давно заставить их это сделать! Неужели даже сейчас ты не сожалеешь, что не заставил их сделать это раньше?» Фредди со свойственной ему основательностью принял ванну, и это, похоже, оживило его. На его лице была такая картина: наивное и по-детски наглое выражение лица. В таком жизнерадостном настроении мы и оставили его дальше общаться с Дэйвом. К этому времени Фредди стал больше слушать и меньше говорить».
«— Я тебя отнесу, — сказал я. — Это не проблема.
Фредди посидел на кровати еще пять минут, собираясь с силами, а затем его карие глаза сверкнули и он сказал:
— Так... Ну, пойдем!
Он был босиком, но в халате с Микки Маусом. Хотя я ска зал, что я отнесу его, дух его оставался твердым и сильным, и, поднявшись, он попытался пройти столько, насколько у него хватало сил. Он медленно спускался по лестнице, держась за перила, и внезапно споткнулся. Я держался немного впереди и сразу подставил свою руку, чтобы поймать его. Но он продол жал упрямо отпихивать прочь мою руку. Это был типичный для него акт неповиновения».
«Я думаю, что сейчас я могу с уверенностью сказать следу югцее — то утро пятницы 22 ноября 1991 г. было последним в жизни Фредди, когда он чувствовал себя счастливым. Это был последний раз, когда Фредди Меркьюри по-настоящему жил. В последний раз он излучал тот волшебный свет, который называли харизмой Фредди Меркьюри».
«Оставшуюся часть этого дня он, казалось, перешел в состояние полной готовности и прекрасно осознавал, что с ним происходит».
«Иногда он наносил мне резкий удар под ребра, чтобы я перестал храпеть, или удар посильнее, если ему что-то было нужно».
«Я задремал, когда Фредди опять разбудил меня — было около трех часов ночи, — и он почему-то не мог нормально изъясняться. Ему не удавалось произнести ни слова. Постоянно хмурясь и морщась, он все время указывал на свой рот. Происходило что-то ужасное. Я пытался сообразить, что он хотел, но не мог. Примерно через полчаса появился Джо и, посмотрев
— Что такое, Фредди? — спросил Джо. — Что ты хочешь?
Я рассказал ему, что это продолжалось уже почти полчаса
после того, как я сначала накормил Фредди фруктами, а затем он начал дремать. Джо наклонился к Фредди и открыл его рот. Кусок манго застрял в глубине его горла, и Фредди не мог ни проглотить, ни выплюнуть его. Джо широко раздвинул челюсти Фредди и пальцем быстро выхватил досаждавший кусок фрукта. Фредди не сказал ничего».
«В шесть часов утра Фредди вновь проснулся и стал издавать звуки, которые оказались его последними словами:
— Пи-и... пи-и...
Он хотел, чтобы ему помогли сходить в туалет. Казалось, силы окончательно покинули его, и мне пришлось отнести его.
Когда я опускал его обратно в постель, раздался оглушительный хруст. Звук был такой, будто у Фредди треснула одна из костей, хрустнувшая, как ветка дерева. Он закричал от страшной боли и забился в судорогах, стал орать и звать Джо. Я хотел, чтобы он помог мне прижать Фредди к кровати, чтобы он не поранил самого себя. За годы, проведенные с Фредди, Джо знал, что после одного случая, когда у Фредди развилась мания преследования, Джо научился справляться с его боязнью: когда тот находился в таком неуправляемом состоянии, он прижимал его к полу до тех пор, пока приступ не проходил. Он только говорил: «Фредди, успокойся. Фредди, успокойся»... Тогда Фредди выбросил свои руки вперед и схватил Джо за горло. Он походил на тонущего человека, цепляющегося руками за воздух. Джо освободился от захвата Фредди, и в конце концов ему удалось успокоить его. Затем, обессиленный от страшной боли и напряжения, Фредди мгновенно заснул. Мы позвонили его лечащему врачу, доктору Гордону Аткинсону, который приехал и сделал Фредди инъекцию морфина, которая должна была помочь ему пережить этот день. Позже Джо рассказал мне, что на морфины у Фредди была аллергия, но тогда это не имело значения, потому что было слишком поздно».
«Когда я вернулся, состояние Фредди ухудшилось, как никогда. Казалось, он понимал, что происходит вокруг него, но не мог ни на что реагировать. Он все слышал, но не мог двигать глазами в подтверждение того, что он слышал. Он просто смотрел перед собой остекленевшими глазами».
Фристоун:
«Где-то в сентябре 1991 года нам с Джо выдали пейджеры, которые обслуживала компания «British Telecom», чтобы мы могли поддерживать постоянную связь друг с другом все время, выходя из дома. Скажем, я хмог пойти по магазинам, а Джо — отправиться в спортзал. И мы могли быть спокойны, зная, что в любой момент можем связаться друг с другом, случись дома что-нибудь плохое, что потребовало бы нашего немедленного возвращения. На самом деле необходимости в пейджерах не было, но для нас они все равно были на вес золота: с ними было спокойно и нам, и Фредди».
«Нельзя забывать, что с конца сентября у Фредди стало ухудшаться зрение. Вот почему он редко выходил из дома. Спускаясь как-то раз по белым мраморным ступенькам из аукционного дома Bonhams к выходу на площадь Монпелье, Фредди оступился и схватился за мою руку, чтобы не упасть. Впервые он понял, что не может рассчитать длину шага. Он перестал видеть окружающий мир в перспективе. Мне кажется, именно такие неожиданности и заставляют человека резко замереть на месте и осознать, как далеко зашла его болезнь. Чувствовать себя живым и безумно радоваться этому Фредди позволяла в том числе и способность видеть».