Фредерика
Шрифт:
— Мне нужна твоя помощь, Алверсток.
— Это, дорогая Луиза, я понял из твоего письма, — ответил он с подчеркнутой любезностью. — Конечно, ты могла опять затеять мое сватовство с какой-нибудь бестолковой дочкой одной из твоих приятельниц, но письмо было написано в таких любезных выражениях, что я сразу понял: тебе что-то нужно от меня.
— По-моему, я должна быть тебе очень признательна за то, что ты вообще вспомнил о том, что я просила тебя приехать ко мне! — сказала она, испепеляя его взглядом.
— Ты
— Ты хочешь сказать, что мистер Тревор читал мое письмо? — с негодованием воскликнула леди Бакстед. — Твой секретарь?
— Я плачу ему за то, чтобы он читал мои письма, — объяснил лорд.
— Но не письма от самых близких.
— Конечно нет, те я читаю сам, — согласился он.
Она задохнулась.
— Негод… — леди Бакстед запнулась и с большим трудом постаралась взять себя в руки. Героическим усилием воли она сумела вернуть на лицо улыбку и игриво произнесла:
— Негодный! Я не позволю тебе вывести меня из себя. Я хочу поговорить с тобой о Джейн!
— А кто это, черт возьми? Ах да, это одна из твоих девочек!
— Моя старшая дочь, и, позволь напомнить тебе, твоя племянница, Алверсток!
— Не стоило, Луиза, я уже вспомнил сам!
— В этом сезоне я вывожу мое милое дитя в свет, — объяснила она, не обращая внимания на его реплику. — Я, конечно, представлю ее во дворце, если ее величество еще будет давать балы, но, говорят, здоровье королевы так неважно, что…
— Тебе надо будет что-то сделать с ее веснушками, если это та, о которой я думаю, — перебил он ее. — Ты не пробовала лимонную воду?
— Я пригласила тебя не для того, чтобы обсуждать ее недостатки! — огрызнулась она.
— Так зачем же все-таки ты меня пригласила?
— Попросить тебя устроить в ее честь бал в Алверсток-хауз! — раскрыла она свои карты.
— Что?
— Я знаю, что ты хочешь сказать, но только подумай, Вернон! Она твоя племянница, и где же, как не в Алверсток-хауз, устраивать ее первый бал?
— Здесь! — без колебаний ответил он.
— О, не будь таким несговорчивым! Здесь не поместится больше тридцати танцующих пар. Только подумай, какая это будет толкотня и суета!
— Что же с того, — ответил лорд.
— Но ведь это не идет ни в какое сравнение! Я имею в виду, что здесь мне придется убрать всю мебель из гостиной, а еще нужны столовая для ужина и приемная для дамской комнаты. А Алверсток-хауз, где такой прекрасный бальный зал! И в конце концов, я раньше жила в этом доме!
— Но в этом доме теперь живу я, — сказал маркиз. — И я не желаю в своем доме, как ты верно заметила, толкотни и суеты, которые там царили во времена балов, устраиваемых для Августы,
— У тебя совершенно нет родственных чувств! — трагически произнесла она.
Он достал из кармана эмалированную табакерку и стал критически изучать рисунок на ее крышке.
— Ты совершенно права, абсолютно нет. Интересно, не сделал ли я ошибку, что купил ее? Сначала она мне нравилась, но теперь я нахожу ее безвкусной.
Он вздохнул и открыл табакерку привычным движением большого пальца.
— И больше всего мне не нравится этот табак, — сказал он, поднося к носу крошечную щепотку. — Вы можете, конечно, говорить, что лучше знаете, какой сорт мне подсунуть, но я убежден: каждый должен сам смешивать свой табак.
Он поднялся.
— Ну что ж, если это все, я ухожу.
— Нет, не все! — побагровев, произнесла она. — Я знала, что все так будет, так и знала!
— Я тоже думаю, что знала, но зачем тогда, черт побери, было отнимать у меня время?
— Потому что я надеялась, что хоть раз в жизни ты проявишь хоть сколько-нибудь сочувствия! Хоть чуточку жалости к членам своей семьи! Хотя бы ради бедняжки Джейн!
— Пустые мечты, Луиза! Я понимаю, что отсутствие во мне сочувствия так удручает тебя. Но я не чувствую ни малейшей привязанности к твоей бедняжке Джейн хотя бы потому, что не знаю ее настолько, что даже и не узнаю, встреть я ее где-нибудь на улице… и я с удивлением узнаю, что Бакстеды являются членами моей семьи.
— А я не член твоей семьи?! — воскликнула она. — Ты забыл, что я твоя сестра?
— Нет, ты не давала мне возможности забыть об этом. О, не заводись снова, ты не представляешь себе, как неестественно выглядишь, когда впадаешь в истерику! Можешь утешать себя моими заверениями в том, что, если лорд Бакстед оставил бы тебя без гроша в кармане, я бы счел себя обязанным взвалить на себя такую обузу, — говорил он, насмешливо глядя на нее. — Да, я знаю, ты собираешься сказать, что еле сводишь концы с концами, но дело в том, что ты прекрасно обеспечена, моя дорогая Луиза, и мои чувства тебе ни к чему! Только не донимай меня болтовней о родственных чувствах! Их нет ни у тебя ко мне, ни у меня к тебе!
Не ожидая такой прямой атаки, она, запинаясь, проговорила:
— Как ты мог сказать такое? Когда я больше всех привязана к тебе!
— Не обманывай себя, сестрица: не ко мне, а к моему кошельку!
— Боже, ты несправедлив ко мне! Что касается того, как я обеспечена, то ты со своим безрассудным расточительством и не подозреваешь, что мне приходится отказывать себе во всем! Почему, ты думаешь, я переехала с Элбемарл-стрит, из нашего прекрасного дома, когда умер Бакстед, сюда, в это богом забытое место?