Фредерика

Хейер Джорджетт

— Как ты себя чувствуешь, Чарльз? Наверное, перебрал вчера и сегодня плохо соображаешь?

— Что вы, сэр, конечно же нет! — отвечал растерянно Тревор.

— А по-моему, ты свихнулся!

— Ничего подобного! То есть…

— Так оно и есть! Никогда прежде, за все три года, ты ни разу не просил меня опекать моих назойливых родственников! Тем более потворствовать таким попрошайкам.

— Я уверен, они не такие, сэр! Может быть, они и небогаты…

— Попрошайки, — твердо повторил лорд, — Если считается, что моя сестра бедствует, обитая на Гросвенор-плейс, что же можно сказать о людях, которые живут на Верхней Уимпол-стрит? И

если, — он взглянул еще раз на конверт, — если эта Ф. Мерривилл — дочь одного из дальних родственников, с которым я когда-то едва был знаком, то наверняка у нее нет ни гроша и она надеется исправить это с моей помощью.

— Нет, нет! — воскликнул Тревор. — Я не стал бы потворствовать таким людям!

— Я тоже, — согласился лорд, и его бровь насмешливо поднялась. — Это твои друзья, Чарльз?

— Я никогда прежде не видел их, сэр, — ответил Тревор, задыхаясь. — Неужели я должен уверять вашу светлость в том, что считаю неприличным подсовывать таким образом вам своих знакомых!

— Не принимай мои слова близко к сердцу! Я не хотел тебя обидеть, — сказал Алверсток примирительно.

— Я понимаю, сэр, — успокоившись, ответил Тревор. — Прошу простить меня! Дело в том, что… Лучше я расскажу, как произошла моя встреча с мисс Мерривилл!

— Валяй! — согласился Алверсток.

— Она сама привезла письмо, — начал Тревор. — Экипаж подъехал как раз в тот момент, когда я заходил в дом: видите ли, сегодня у меня почти не было работы и я решил, что вы не возражали бы, чтобы я вышел купить себе новый галстук.

— Кто это вас надоумил?

Его строгий секретарь еще раз улыбнулся.

— Вы, сэр. Короче, мисс Мерривилл вышла из экипажа с письмом в руке, когда я поднимался по ступенькам. Так что…

— Ага! — перебил его Алверсток. — Без лакея! Значит, экипаж нанятый.

— Этого я не знаю. В любом случае я, представившись как ваш секретарь, спросил ее, чем могу быть полезен, мы разговорились… и я пообещал передать вам это письмо.

— И проследить, чтобы я его прочел, — добавил Алверсток. — Опиши же мне эту очаровательницу, Чарльз.

— Мисс Мерривилл? — переспросил Тревор, явно растерявшись. — Но я особенно не разглядывал ее, сэр! Она очень вежлива, держится непринужденно, но, уж конечно, она не из тех, кого вы называете попрошайками! Потому что, — он сделал паузу, стараясь припомнить облик мисс Мерривилл. — Я не очень разбираюсь в таких вещах, но мне показалось, что одета она была элегантно. Довольно молодая, но ее нельзя назвать юной. Или даже, — задумчиво добавил он, — просто юной.

Он глубоко вздохнул и благоговейно произнес:

— С ней была еще одна девушка!

— Вот как? — с интересом отозвался Алверсток.

Тревору, похоже, было трудно подобрать слова, но после небольшой паузы, когда он, очевидно, вызывал в памяти то божественное видение, он сказал с серьезным видом:

— Сэр, я никогда в жизни не видел и даже не мечтал когда-нибудь увидеть такую очаровательную девушку! Ее глаза! Такие большие и такой голубизны! А волосы! Блестят как золото! Прелестный маленький носик и чудесный цвет лица! А когда она заговорила…

— А какие у нее ножки? — перебил его маркиз.

Тревор покраснел и смущенно засмеялся.

— Я не видел ее ножек, так как она оставалась в экипаже. Особенно меня поразило кроткое выражение лица и нежнейший голос. Вообще, в ней было что-то очень трогательное, если вы понимаете, что я имею в виду!

— Очень смутно.

— Да, но, понимаете,

когда она наклонилась вперед, улыбнулась и попросила меня передать вам это письмо, я не смог ей отказать, хотя и предполагал, что вряд ли оно будет интересно вам.

— Ты ошибаешься, Чарльз. Признаться, ты не вызвал во мне особого желания знакомиться с мисс Мерривилл, но встретиться с ее спутницей я был бы не против. Кстати, кто же она такая?

— Я точно не понял, но мне показалось, что она сестра мисс Мерривилл, хотя они и непохожи. Мисс Мерривилл называла ее Черис.

— Что настраивает меня против мисс Мерривилл еще больше. Из всех этих дурацких уменьшительных имен Керри, на мой взгляд, самое отвратительное.

— Нет, нет! — запротестовал Тревор, — Вы не поняли меня, сэр! Ни в коем случае не Керри! Мисс Мерривилл отчетливо произнесла «Черис». Я еще подумал, что оно как нельзя больше подходит ей, ведь с греческого, знаете, это переводится как «грация».

— Спасибо, Чарльз, — смиренно произнес его светлость. — Что бы я без тебя делал?

— Я подумал, что вы могли забыть это, сэр, — вы всегда жалуетесь на свою память!

Маркиз с притворной скромностью поднял свою сильную изящную руку, как бы защищаясь.

— Ну хорошо, Чарльз, дерзкий мальчишка!

Осмелев, Тревор сказал:

— Мисс Мерривилл надеется, что вы заедете на Верхнюю Уимпол-стрит, сэр. Вы поедете?

— Если ты пообещаешь мне, что я увижу там эту красавицу Черис.

Тревор не мог, конечно, этого пообещать, но понял, что лучше не продолжать этот разговор, и удалился с надеждой на благоприятный исход дела.

Обдумывая свою беседу с маркизом, он испугался, что, представляя таким образом Черис пагубному вниманию Алверстока, он оказал ей плохую услугу. Тревор не боялся, что Алверсток попытается соблазнить юную девушку благородного происхождения; как бы привлекательна она ни была, такие безответственные приключения были не в его духе; но он может, если Черис завладеет его вниманием, увлечь ее своими ухаживаниями, окружит преувеличенными знаками внимания и заставит ее поверить, что его чувство серьезно. Вспомнив ее мягкий взгляд и доверчивую улыбку, Чарльз представил, как легко можно разбить ее сердце, и почувствовал угрызения совести. Но затем ему пришло в голову, что она не одна и что ее родители смогут уберечь ее от опасного флирта. Кроме того, юные девушки всегда наводили на Алверстока скуку. Что касается мисс Мерривилл, Тревор чувствовал, что она способна о себе позаботиться. Он был ослеплен ее прекрасной спутницей, но самоуверенная женщина со слегка орлиным носиком на него не произвела большого впечатления. Такую голыми руками не возьмешь. Дальнейшие размышления привели его к выводу, что маркиз не станет играть ее чувствами, вряд ли такой знаток женской красоты, как Алверсток, заинтересуется ею.

Спустя несколько дней, в течение которых лорд не упоминал о ней и, конечно же, не нанес ей визита, Тревору стало казаться, что он решил проигнорировать ее просьбу или забыл о ее существовании. Тревор знал, что его долг напомнить ему, но он воздержался, так как момент казался не самым подходящим. Его светлости пришлось вынести три визита — двух старших сестер и матери его наследника, которые навеяли на него такую тоску, что все домочадцы старались не выводить его из себя.

— Знаете, мистер Уикен, — говорил напыщенный камердинер лорда, обращаясь к дворецкому, — говорят, что, когда его светлость сердится, он может дом разнести.