Фрегаты идут на абордаж
Шрифт:
А когда Карфангер потребовал предоставить ему канаты и тросы для ремонта пострадавшего в сражении с пиратами такелажа «Леопольда Первого», а также парусину на новый фок, Лоренц Ворденхофф и вовсе вышел из себя:
— Да в своем ли вы уме?! Как у вас только язык поворачивается предъявлять городу такие требования? Пусть испанский король платит за то, что вы растранжирили!
— А те, что со вчерашнего дня сидят в Башне стенаний, разве они не сэкономят городу тысяч пятьдесят талеров, а то и больше? — спросил Карфангер. — Что в сравнении с этим деньги на новый такелаж или на порох и ядра, которые мы израсходовали?
— Постойте-постойте, господин адмирал! —
— О моем такелажном мастере я не могу сказать ничего, кроме хорошего; этот человек достоин всяческих похвал за усердие и сноровку, — твердо отвечал Карфангер, — конечно, ему ничего не стоит сплеснить все концы, так что такелаж еще послужит. Но вы забываете, что тяжелый фрегат — не какая-нибудь каботажная шаланда. От прочности и надежности его такелажа зависит безопасность всего каравана. А если вы считаете, что сражение с пиратами не принесло городу никакой пользы, то спросите лучше у команды, у матросов, насколько возросла их вера в собственные силы и укрепилось их мужество! Но, конечно, — всего этого не измерить никаким безменом, и уже тем более не пересчитать на талеры и гульдены.
Лишь после того, как в спор вмешался Иост фон Ленгерке, а Клаус Кольбранд подтвердил, что без надежного такелажа нечего и думать о сражении с кем бы то ни было, Ворденхофф согласился удовлетворить требования Карфангера.
Новый такелаж нужен был «Леопольду» немедленно: уже через несколько недель следующий караван отправлялся в Архангельск, а китобойная флотилия — еще дальше на север, до самого Шпицбергена. Китобоям надежная охрана была необходима, как воздух: нередко корабли французов и басков, шотландцев и голландцев, датчан и норвежцев оспаривали друг у друга наиболее богатые районы промысла. При этом часто в качестве аргумента использовались пушки конвойных фрегатов. В силу всех этих причин у Карфангера осталось очень мало времени для семьи; вскоре он вновь простился с близкими и отправился на свой корабль.
Уже скрипел кабестан, наматывая на барабан толстый якорный канат, когда со стороны альстерской гавани показалась шлюпка, шедшая под парусом по направлению к «Леопольду Первому». Один из сидевших в шлюпке мужчин держал румпель, другой управлялся с парусом, а на носу стояла женщина.
Она что-то кричала и махала платком.
— Это же Анна, — вырвалось у Карфангера.
Едва лишь шлюпка подошла к фалрепу, Анна закричала мужу:
— Победа, Берент, победа! Бранденбуржцы разбили шведов! Даже дважды: сначала под Ратеновом, а потом и под Фербеллином!
То, что Карфангер издали принял за платок, оказалось свитком бумаги.
Адмирал быстро спустился в шлюпку и взял его у Анны. Наскоро поблагодарив жену за эту новость и поцеловав ее еще раз на прощание, Карфангер поднялся на борт. Распустив белоснежные паруса, фрегат заскользил по Эльбе навстречу морю.
Офицеры собрались на шканцах. Корабельный писарь громко прочел содержание свитка. В нем описывалось, как бранденбургский курфюрст со своей армией форсированным маршем прошел от Рейна до Эльбы, как он храбро налетел под Ратеновом на шведов и нанес им сокрушительное поражение под Фербеллином, причем на подмогу ему пришли крестьяне из окрестных деревень с
Раздались крики «Ура! «. Капрал Хейн Вредэ спросил у своего соседа:
— Я не ослышался? Хафельские крестьяне помогали молотить шведов? Те самые крепостные крестьяне? Значит, шведы их и вовсе дочиста обобрали, похуже чем господа помещики, а иначе…
Что было бы иначе, сосед не услыхал: голос ХейнВредэ потонул вовом взрыве криков «Виват! « и «Гип-гип ура! «.
Тем временем Венцель фон Стурза тряс Карфангера за рукав:
— Как, Георг Дерфлингер жив? И по-прежнему храбро дерется, как в былые времена?
— Вы знаете его? — с интересом спросил Карфангер.
— Как же мне его не знать! Не раз и не два сводила нас судьба. Сначала, когда я служил в императорской армии, потом — у саксонцев. Приходилось мне и скрещивать с ним шпаги — это когда он перешел на службу к шведам. О, этот человек умеет вести в бой конницу, как никто другой. А теперь он, стало быть, фельдмаршал у курфюрста? И это при том что ему уже лет семьдесят, не меньше!
— Как и вам, господин Венцель, — подхватил Михель Шредер, — и ваш клинок до сих пор чертовски скор на расправу. Гром и молния! Другого такого рубаку еще поискать!
— Вот только не стал я ни фельдмаршалом, ни адмиралом, не снискал ни высоких чинов, ни победных лавров…
— Несмотря на ваше мастерство? — не отставал Михель Шредер. — Или, если служишь императорам, королям и князьям, надо больше иметь, чем уметь? Иметь землю, влиятельных друзей или родственников при дворе?
— Дерфлингер родом из бедных австрийских крестьян, — отвечал фон Стурза, — и начинал он коноводом в императорской армии. Что он всегда хорошо умел, так это пользоваться благоприятным моментом — и в бою, и в любом другом деле. А кроме того, не стеснялся переметнуться на службу к вчерашнему противнику, если это сулило выгоду. Я же всегда делил с моими полководцами и победы, и поражения. Может быть, потому и не удалась моя карьера… Однако же вы недалеки от истины: если у вас нет никого, кто превозносил бы ваши заслуги в нужное время и в нужном месте, то ваша слава не выйдет за пределы круга самых близких друзей. Только поймите меня правильно: пример Дерфлингера — это не правило, а скорее исключение. У него талант полководца.
— А у вас нет никакого таланта? — спросил Бернд Дреер.
— Не знаю… Если и есть, то скорее по части исполнять приказы, чем отдавать их.
— Что, однако, ни в коей мере не вредит вашему престижу, дорогой друг, — подытожил Карфангер. — Что толку в полководческом таланте, если у командира нет в распоряжении мастера, который может научить его солдат искусству сражаться? Поэтому, дорогой друг, мне бы хотелось как можно дольше не расставаться с вами. Где, скажите мне, найдется еще один такой виртуоз, умеющий делать все одинаково хорошо?
— А как насчет адмирала де Рюйтера? — спросил Михель Шредер.
— Много ли вы знаете таких адмиралов? — парировал Карфангер. — И даже такому мастеру не обойтись без толковых подмастерьев.
Караван из тридцати китобойцев и двенадцати «купцов», направлявшихся в Архангельск, бороздил воды довольно приветливого в эти летние месяцы Северного моря. Настроение у офицеров и команд было приподнятое. Караван благополучно прошел Норвежское море, оставив далеко за собой Северный полярный круг. На траверзе мыса Нордкап «россияне» повернули на восток, в Баренцево море; Карфангер сопровождал китобойцев до скалистого Шпицбергена.