Френдзона
Шрифт:
Фильмов, что ли, пересмотрел? Естественно, она здесь. Было бы глупо ставить песню для девушки, которая не в школьном актовом зале, а отдыхает на Канарских островах.
Маринка сложила руки на груди и влюбленными глазами смотрела на сцену. Так, приехали!
– Эта девушка, – продолжал Антон, – навеки покорила мое сердце. Она одна такая: и у меня, и во всем мире…
Ну, да. Конечно. Одна она у него. В зале заулюлюкали, засвистели. Антон спустился со сцены, обнял Маринку и закружил ее. Заиграла песня Земфиры «Жить в твоей голове». Остальные тоже встали
После танца счастливая Маринка подошла ко мне. Глаза у нее уже были стеклянные.
– Одна дойдешь, Инн? – чуть заплетающимся языком спросила подруга. – Я, быть может, к Антону…
– Нет, Марина, не дойду! – отрезала я. – Вообще тут ради тебя весь вечер тусуюсь.
– Инночка, – дыхнула на меня Марина. – Ты будешь умничкой и очень меня выручишь, если отпустишь.
– Ты уверена? – скептически спросила я.
– Ага-а-а…
Маринка взяла пакет со своими вещами и пошла в спортзал переодеваться вместе с другими девчонками. Я сунула под мышку свой шлем Дарта Вейдера и тоже поднялась. Тут заметила, как Антон, собрав аппаратуру, вышел в коридор. Я метнулась за ним. В коридоре было пусто и совсем темно.
– Эй! – окрикнула я его. – Кораблев!
– Господи, опять ты.
– Спасибо, конечно, что ты такого высокого мнения обо мне, но я не Господи, а всего лишь Инна. Тебе неясно было сказано в прошлый раз, чтоб ты от Марины подальше держался? Что за спектакль? «Одна такая у меня и во всем мире…», – передразнила я Антона дурацким басом.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Зырянцева?..
– У меня нет никаких проблем! – вклинилась я.
– Так вот, слушай. Если б ты не была такой заносчивой сукой, у тебя было бы побольше друзей и ты не цеплялась к бедной Марине всякий раз. Она ж только о тебе трендит: ах, а как мы пойдем туда? А я Инне обещала… Узурпировала девчонку, нашла себе слугу. Прибрать помоги, списать дай, до дома сопроводи. А теперь еще решаешь, с кем ей общаться.
– Ты меня не понял…
– И не пойму таких, как ты. Будь проще, Зырянцева. Ты злая, как псина.
– Ну, знаешь! – побагровела я. Со мной так еще никто не разговаривал.
– А еще лучше, найди себе мужика. А то ты, Инна, какая-то недотрах…
В этот момент я не выдержала и залепила Кораблеву звонкую пощечину. Наступила гробовая тишина. Только где-то вдалеке глухо доносился смех одноклассников.
– Вот сучка, – прошипел Антон. – Ты не знаешь, мразь, на что подписалась. Я тебе устрою веселенькую жизнь в этой школе. Я тут всех подкуплю,
Я в оцепенении потирала руку. Ладонь горела.
– Ты мне не угрожай, – хрипло ответила я.
Было обидно. Предательские слезы навернулись на глаза. Я кинулась к гардеробу, на ходу натягивая шлем Вейдера, чтобы никто не заметил мое состояние.
– А чего угрожать-то? – крикнул мне вслед Кораблев. – Какая ты жалкая! И считай, что теперь у меня под колпаком! – Он противно заржал, и его смех эхом разнесся по мрачному школьному коридору.
Слезы градом катились по щекам, не выполняя мою установку прекратить литься. «Отставить!» – повторяла я им. Но разве они меня послушают?
Я бежала по темной аллее к дому, голые сухие деревья отбрасывали жуткие тени на промерзлом асфальте. Где-то вдалеке грозно лаяли уличные псы. Внезапно от одного из кустов отделилась еще одна тень и присоединилась к моей. Я прибавила ход, но темная фигура не отставала. Я вскрикнула, когда кто-то меня догнал и коснулся плеча.
– Ты че орешь? – завопил в ответ Сашка, а это был именно он. – Ты себя в зеркало видела? Ты в этом шлеме сама кого хочешь напугаешь, так и до инфаркта недалеко.
Я тяжело дышала и смотрела на Сашу сквозь прорези маски. Вот он, родной мой, прекрасный друг. Когда так нужен. Только где он был эти две недели? Меня уже в жизни бросали, например родной отец. Неужели сложно хотя бы написать?
– Отвали! – обиженно закричала я из-под маски.
– Да уж, – привычно вздохнул Саша, – манеры не рыцарские.
– Не было две недели, ну и не надо, знаешь ли! – продолжила я. Обида уже захлестнула. – Ты чего вообще приперся? Откуда про меня узнал?
– Мама твоя позвонила, попросила встретить со школьного вечера, – ответил Саша. Сердце ухнуло. Это даже не он сам захотел со мной встретиться, а просто не мог отказать моей маме.
– Отвали! – упрямо повторила я и пошла дальше.
Сашка побрел за мной, нравоучительно бормоча:
– Ладно, мама твоя предупредила, что за костюм будет. Инна, ты ведь так какую-нибудь старушку до смерти могла напугать. Ты ж несешься, и у тебя плащ из-под расстегнутой куртки развевается. Сними ты уже этот шлем…
Я, наконец, стянула маску и развернулась. Друг ошарашенно уставился на мое заплаканное лицо.
– Инна? Что случилось? – испуганно спросил Саша. – Кто тебя обидел?
– Отвали, – в третий раз прошептала я и уткнулась ему в грудь. Разревелась взахлеб, не в силах больше терпеть. Вроде бы ничего такого, ну наговорил один идиот гадостей, ну наступит подруга на грабли, так это жизнь! Но какая-то двухнедельная неопределенность, подвешенное состояние без вестей от Саши спали с плеч тяжелым грузом. Я вновь рыдала и не могла остановиться. Сашка растерянно гладил меня по волосам. Маска Дарта Вейдера по-прежнему покоилась у меня под мышкой. Со стороны, наверное, та еще картина. Стоит под голыми деревьями темный рыцарь и громко страдает в «чужую жилетку».