Фрэнсис Дрейк
Шрифт:
Утром 17 сентября у входа в гавань Сан-Хуан-де-Улуа неожиданно появился галеон «Сан-Педро» — флагманский корабль генерал-капитана дона Франсиско де Лухана, сопровождавший полдюжины тяжело нагруженных торговых судов. На его борту находился новый вице-король Мексики дон Мартин Энрикес де Альманса. Затем на горизонте показался вице-адмиральский галеон «Санта-Клара», командир которого, дон Хуан де Убилья, вел за собой еще пять торговых судов. Хокинс оказался в весьма опасном положении. Он знал, что благодаря реформе дона Педро Менендеса де Авилеса испанские «серебряные флоты» всегда должны сопровождаться хорошо вооруженными капитаной(флагманским
Комендант Дельгадильо, заметив на горизонте корабли «серебряного флота», тут же послал к ним Кристобаля Санчеса с предупреждением об опасности. Англичане тоже увидели паруса указанного флота, и Хокинс предпринял ряд мер по укреплению своих позиций в гавани. Он вызвал Дельгадильо на борт «Джизес оф Любека» и заявил ему, что возьмет батарею на острове Сан-Хуан-де-Улуа под свой контроль. Затем попросил коменданта отправиться навстречу испанским кораблям и передать генерал-капитану «серебряного флота» письмо, в котором сообщал, на каких условиях он позволит ему войти в порт.
Позиция англичан, безусловно, была более выгодной, так как под их контролем оставались остров и якорная стоянка, на которую они могли не пустить испанские суда; в таком случае первый же шквал с севера выбросил бы их на скалистый берег.
Флот Новой Испании лег в дрейф в трех лигах мористее, после чего в порт был направлен пинас с белым флагом перемирия. Если верить Хортопу, переговоры начались бурно. Хокинс потребовал, чтобы вице-король разрешил снабдить англичан необходимыми припасами и обеспечил ему возможность свободно выйти из гавани через один из проходов, тогда как сами испанцы могли войти туда через другой проход. На это дон Мартин Энрикес высокомерно ответил, «что он — вице-король и имеет тысячу людей, поэтому он непременно войдет».
«Если он вице-король, — дерзко ответил Хокинс, — то я представляю здесь мою королеву и, значит, такой же вице-король, как и он. И если у него имеется тысяча людей, то мой порох и ядра найдут себе прекрасное применение».
Стороны долго спорили по вопросу о том, кто будет владеть островом Сан-Хуан-де-Улуа. Хокинс настаивал на своем приоритете, и переговоры затянулись на несколько дней, пока то ли страх перед шквалом, то ли дипломатические способности Хокинса не заставили дона Мартина уступить.
Согласно достигнутому соглашению англичанам разрешалось отремонтировать свои суда и закупить в городе провиант. В качестве гарантии их безопасности испанцы позволили им владеть островом и держать на трех береговых батареях 11 пушек. Ни один испанец не мог сойти на берег с оружием в руках. В понедельник 20 сентября указанный договор был ратифицирован и стороны обменялись заложниками — десять англичан против десяти испанцев. После этого Хокинс счел возможным освободить казначея Бустаманте.
Вечером испанцы снялись с якоря и стали на ночь на внешней стороне порта. Во вторник утром, воспользовавшись приливом и попутным ветром, они под звуки труб вошли в гавань, и оба флота салютовали друг другу. Сначала испанские суда попытались стать возле английских, но Хокинсу подобное положение
Еще находясь на внешней стороне гавани, дон Мартин отправил тайный приказ городскому голове Веракруса дону Луису Сегри прислать к нему 120 солдат, а в понедельник вечером распорядился скрытно посадить их на суда флота. Это наращивание сил, согласно официальной испанской «Реляции», продолжалось также в среду и четверг в соответствии с разработанным планом нападения на корсаров. Между «Миньоном» и двумя испанскими галеонами — капитанойи альмирантой —был поставлен на якорь большой расснащенный хульк «Сан-Сальвадор» (водоизмещение — от 500 до 900 тонн, шкипер — Диего Фелипе), и в течение вечера среды он был привязан канатом к главной якорной цепи «Джизес оф Любека» и наполнен людьми.
Необычное передвижение испанских отрядов и установка на кораблях дополнительных пушек не прошли незамеченными для Хокинса, и в четверг 23 сентября, приведя свою флотилию в полную боевую готовность, он через Баррета передал вице-королю протест. В ответ испанцы заверили его, что дополнительная артиллерия будет немедленно снята. Поскольку это не было выполнено, Хокинс послал повторный протест. Между тем находившиеся на берегу испанцы изображали из себя друзей англичан и усиленно угощали их спиртным. Ожидая ответ на свой второй протест, Хокинс решил спуститься в каюту пообедать.
За его столом в качестве гостя сидел знатный заложник — дон Агустин де Вилья-Нуэва, захваченный, как сообщалось выше, на одном из судов в заливе Кампече. Из его рукава неожиданно показалась рукоятка кинжала. К счастью, один из стюардов, Джон Чемберлен, вовремя заметил это и, навалившись на дона Агустина, обезоружил его. Хокинс вскочил на ноги.
— Схватите его, — приказал он, — и отведите в каюту слуг! Пусть двое охранников стерегут мерзавца.
Вооружившись арбалетом, генерал быстро поднялся на палубу и вскоре перебрался на борт «Миньона». Вахтенные сообщили ему, что на хульке испанцы ведут себя крайне подозрительно. Хокинс бросил взгляд на бак хулька и увидел там вице-адмирала Убилью: тот был вооружен и облачен в доспехи. Используя свой скромный запас испанских слов, Хокинс с презрением крикнул, что он — не джентльмен и ведет себя как мошенник. Это был вызов, и гордый испанец принял его. Генерал тут же выстрелил в противника из арбалета, а один из английских аркебузиров подстрелил какого-то солдата, появившегося на палубе хулька.
Перемирие закончилось. Убилья взмахнул белой салфеткой, подавая условный сигнал людям, прятавшимся на борту капитаны«Сан-Педро». Тотчас послышались звуки трубы, громкий топот ног и бряцание оружия. На острове испанцы с кинжалами в руках бросились на своих английских собутыльников, тогда как солдаты из Веракруса стали перепрыгивать на причал с бушпритов судов, разя направо и налево застигнутую врасплох охрану батареи. Люди на хульке ухватились за канат, который они привязали к «Миньону», и начали тянуть его.