Фрирен – И даже умереть не успеть. Том 1
Шрифт:
Сначала пришло чувство лёгкой тяжести в теле, будто сшитую мной же мантию вдруг заменили на плотное одеяло: мягкое, но… сковывающее словно бы и тело, и то, что внутри. Вокруг заструился тёплый, словно золотистый, свет, хотя глаза оставались закрыты. Дыхание, ровное, контролируемое для медитации и не замечаемое, превратилось в… звук — как будто ветер гуляет в горах, резкий и глухой одновременно.
Мана, которую я, день за днём с отчаянным желанием нащупать, наконец-то начал смутно чувствовать — вдруг стала не просто призрачной
Это произошло одновременно и мгновенно, и настолько плавно, что затуманенный разум не успел осознать изменение.
Мысли, одна за другой, начали раскрываться, словно тысячи окон, ведущих в новые, неведомые пространства. Лица давно забытых людей сменялись абстрактными образами — родной город того мира воспарил в облака, ведомый, почему-то, заразительно смеющимся доктором Ливси…
Танцующие потоки энергии, напоминающие звёздное небо, накатили на город, вырезая его из реальности, словно сгорела видеокарта системы, что обрабатывала сам мир.
Каждое движение, каждое касание сознанием маны отдавалось глубокими вибрациями, пробегающими по телу. Казалось, что я могу почувствовать всё: мельчайшее движение воздуха, потрескивание в древесных стволах, даже шёпот травы под порывом ветра. И одновременно это всё было столь отдалённо и фантомно, что… почему-то на ставших странно-ровными, не изогнутыми по форме челюсти, зубах — оставался отзвук ванили.
В голову лезли странные вопросы.
Почему мана движется?
Что, если она имеет собственную волю?
Я же не мог её двигать.
Так… а мана двигается?
Почему она двигается?
Но она не двигается…
Но я чувствую, как она двигается.
И одновременно чувствую, что она не двигается.
Она не подчиняется моей воли, потому что воля не желает подчинятся мне.
Моя воля не трогает ману, словно проходит сквозь неё, как мир проходит сквозь меня. Как мана проходит кожу, исторгаясь наружу — они просто в разных мирах.
Моя мана не находиться в моём мире.
А моя воля — в моём мире.
Всё вокруг казалось связанным невидимыми нитями, которые можно не только видеть, но и чувствовать.
Эмоции накатывали волнами. Сначала восторг, будто я вот-вот разгадаю саму суть мироздания, а затем — непонятная тревога. Я запомнил миг, когда что-то писал в оказавшимся в руках блокноте.
А затем осознавал, что за всеми этими яркими образами и новыми знаниями скрывается что-то… большее. Что-то, что ждёт, чтобы быть замеченным, но от чего хотелось отвести взгляд.
Но
Спустя вечность разум замедлился.
Мысли перестали быть ясными, начали путаться.
Образы сливались воедино, превращаясь в мешанину красок, звуков и ощущений.
Это было похоже на сон, в котором грань между реальным и нереальным исчезает, но оторваться от происходящего, проснуться окончательно, было невозможно.
Потому что только во сне я бы смог взять…
Стоп.
Я же маг. Я же прямо сейчас заставляю свою ману… колыхаться.
В голове щёлкнуло.
Я сделал так, чтобы мой резерв стал частью моего мира. Миру, подвластному моей воли.
Действие зелья начало сходить — реальность вернулась не сразу.
Гул в голове стоял такой, будто я спал прямо в огромном колоколе. Этот гул разливался по всему телу, отдаваясь слабой дрожью в руках и ногах.
Зрение медленно прояснялось, но всё ещё казалось размытым, словно я смотрел сквозь тонкий слой воды. Мир вокруг будто покрывали остаточные блики тех самых образов, что виделись в трансе. Призрачные, покидающие разум вместе с воспоминаниями о себе. Очертания деревьев и камней едва заметно пульсировали, словно дышали.
К горлу подступила лёгкая тошнота, но она была странной, не отвращающей, а скорее частью… правильной частью происходящего. Во рту остался металлический привкус зелья.
Слабость накатила волной. Мышцы были ватными, но не болезненными — скорее просто непривычно расслабленными. Чувствовал себя опустошённым и… обновлённым.
— Хейст? — гулкий голос раздался в голове эхом… и через миг стал невероятно чётким. Скрипучим, каким всегда и был.
С внутренним, слышным только мне стуком реальность вернулась в норму.
Вкус зелья во рту сменился другим. Сладковатым, с кислым привкусом. Нормальным и привычным, знакомым. Универсальное противоядие.
Корень белого адониса, сушёные ягоды угольного терновника, кожура лимонного кактуса и пыльца ночной гладиолии. Главный реагент — кровь герийской гадюки. Дорогое зельё.
Такое варят с активным применением магии. Не мой уров…
Стоп.
— Хейст, ты тут? — снова спросил учитель. Привычно, хоть небольшой гул в ушах остался.
А ещё я осознал один факт: я маг. Всё остальное херня — я представил себя магом, потому что был им. И возможности с щелчком, словно поглотив всю тревогу в душе, совпали с желаниями.