Фривольная поэзия

Коллектив авторов

Михаил Лермонтов

Счастливый миг

Не робей, краса младая, Хоть со мной наедине; Стыд ненужный отгоняя, Подойди – дай руку мне. Не тепла твоя светлица, Не мягка постель твоя, Но к устам твоим, девица, Я прильну – согреюсь я. От нескромного невежды Занавесь окно платком; Ну – скидай свои одежды, Не упрямься, мы вдвоем; На пирах за полной чашей, Я клянусь, не расскажу О взаимной страсти нашей; Так скорее ж… я дрожу. О! Как полны, как прекрасны Груди жаркие твои, Как румяны, сладострастны Пред мгновением любви; Вот и маленькая ножка, Вот и круглый гибкий стан, Под сорочкой лишь немножко Прячешь ты свой талисман; Перед тем, чтобы лишиться Непорочности своей, Так невинна ты, что мнится, Я, любя тебя, – злодей. Взор, склоненный на колена, Будто молит пощадить; Но ужасным, друг мой

Лена, Миг один не может быть. Полон сладким ожиданьем, Я лишь взор питаю свой; Ты сама, горя желаньем, Призовешь меня рукой; И тогда душа забудет Все, что в муку ей дано, И от счастья нас разбудит Истощение одно.

«Девятый час; уж тёмно…»

Девятый час; уж тёмно; близ заставы Чернеют рядом старых пять домов, Забор кругом. Высокий, худощавый Привратник на завалине готов Уснуть; дождя не будет, небо ясно, — Весь город спит. Он долго ждал напрасно; Темны все окна – блещут только два — И там – чем не богата ты, Москва! Но, чу! – к воротам кто-то подъезжает. Лихие дрожки, кучер с бородой Широкой, кони черные. Слезает, Одет плащом, проказник молодой; Скрыпит за ним калитка; под ногами Стучат, колеблясь, доски. (Между нами Скажу я, он ничей не прервал сон.) Дверь отворилась, – свечка. Кто тут? – Он. Его узнала дева молодая, Снимает плащ и в комнату ведет; В шандале медном тускло догорая, Свеча на них свой луч последний льет, И на кровать с высокою периной, И на стену с лубошною картиной; А в зеркале с противной стороны Два юные лица отражены. Она была прекрасна, как мечтанье Ребенка под светилом южных стран. Что красота – ужель одно названье? Иль грудь высокая и гибкий стан, Или большие очи? – но порою Все это не зовем мы красотою: Уста без слов – любить никто не мог, Взор без огня – без запаха цветок! Она была свежа, как розы Леля, Она была похожа на портрет Мадонны – и мадонны Рафаэля; И вряд ли было ей осьмнадцать лет: Лишь святости черты не выражали. Глаза огнем неистовым пылали, И грудь, волнуясь, поцелуй звала — Он был не папа – а она была… Ну что же? – просто дева молодая — Которой все богатство – красота!.. И впрочем, замуж выйти не желая, Что было ей таить свои лета? — Она притворства хитрости не знала И в этом лишь другим не подражала!.. Не все ль равно? – любить не ставит в грех Та одного, та многих – эта всех! Я с женщиною делаю условье Пред тем, чтобы насытить страсть мою: Всего нужней, во-первых, мне здоровье, А во-вторых, я мешкать не люблю; Так поступил Парни питомец нежный: Он снял сюртук, сел на постель небрежно, Поцеловал, лукаво посмотрел — И тотчас раздеваться ей велел!

Отрывки из поэмы «Сашка»

………………………………… 23 Она была свежа, бела, кругла, Как снежный шарик: щеки, грудь и шея, Когда она смеялась или шла, Дрожали сладострастно; не краснея, Она на жертву прихоти несла Свои красы. Широко и неловко На ней сидела юбка: но плутовка Поднять умела грудь, открыть плечо, Ласкать умела буйно, горячо И, хитро передразнивая чувства, Слыла царицей своего искусства… 35 …Блаженная минута! Он руку протянул – его рука Попала в стену, протянул другую — Ощупал тихо кончик башмачка, Схватил потом и ножку, но какую! Так миньятюрна, так нежна, мягка Казалась эта ножка, что невольно Подумал он, не сделал ли ей больно. Меж тем рука все далее ползет, Вот круглая коленочка… и вот, Вот – для чего смеетесь вы заране? — Вот очутилась на двойном кургане… 42 Она прижалась к юноше. Листок Так жмется к ветке, бурю ожидая. Стучало сердце в ней, как молоток, Уста полураскрытые, пылая, Шептали что-то. С головы до ног Она горела. Груди молодые Как персики являлись наливные Из-под сорочки… Сашкина рука По ним бродила медленно, слегка… Но… есть во мне к стыдливости вниманье — И целый час я пропущу в молчанье… 98 Два месяца прошло. Во тьме ночной, На цыпочках, по лестнице ступая, В чепце, платок накинув шерстяной, Являлась к Саше дева молодая: Задув лампаду, трепетной рукой Держась за спинку шаткую кровати, Она искала жарких там объятий. Потом, на мягкий пух привлечена, Под одеялом пряталась она. Тяжелый вздох из груди вырывался, И в жарких поцелуях он сливался… ………………………………..

Николай Щербина

Вакханка

Ты жаркие страсти скрываешь Под гордо-холодной осанкой; Казаться Дианой желаешь, Когда рождена ты вакханкой… Не верю, что бурей желаний В груди твоей сердце не бьется: Я вижу, как жажда лобзаний На губках зовет и смеется. Восторги болезненно пышут На этом румянце широком, Из глаз они льются и дышат Горячим дыханья потоком, Трепещут в прерывистой речи, В движеньи, руках и осанке, И полные смуглые плечи Тебе изменяют, вакханке… Весеннею негою ночи Притворству расставлены

сети… Давно говорят наши очи: С тобой мы далеко не дети!.. Я смело раскрою объятья, И знаю – ты примешь их жадно… Как стану тебя целовать я, Глядеть на тебя ненаглядно!.. …………………………. ………………………….

Стыдливость

Я лукаво смотрел на нее, Говорил ей лукавые речи, Пожирая глазами ее Неприкрытые белые плечи. Я ее не любил; но порой, Когда, взор свой склоняя стыдливо, Грудь и плечи дрожащей рукой Одевала она торопливо И краснела, и складки одежд Так неловко она разбирала, И, готовая пасть из-под вежд На ресницу, слезинка дрожала, И аттический звук ее слов, Как на лире струна, прерывался, Развязаться был пояс готов, И не скоро камей замыкался, — В этот миг все движенья ее Как невольник безмолвно следил я, И полно было сердце мое… В этот миг беспредельно любил я!

Из «Дифирамбов»

Наполним же звонкие чаши, Никоя, Душистым наксосским вином! Тебя ожидал с нетерпеньем давно я… Возляжем на ложе вдвоем. На это пурпурное шитое ложе Мы бросимся жадно с тобой, И пестро-златистая барсова кожа Обнимет нас теплой волной!.. Пусть наши сердца загорятся, забьются, Взволнуется юная кровь, И крепко уста поцелуем замкнутся, И вздохом раскроются вновь… Мы будем, восторгов забывчивых полны, В истоме и сладкой борьбе, И, слившись, две белые груди, как волны, Взаимно утонут в себе… Дай страсти, Киприда, дай больше мне страсти, Восторгов и жара в крови, Всего ж не предай одуряющей власти Больной и безумной любви… Но пусть я спокойно, светло и здорово Предстану пред жертвенник муз, — Да снова скрепится, да здравствует снова Труда с наслажденьем союз!

Козьма Прутков

Червяк и попадья

(Басня)

Однажды к попадье заполз червяк за шею; И вот его достать велит она лакею. Слуга стал шарить попадью… «Но что ты делаешь?!» – «Я червяка давлю». Ах, если уж заполз к тебе червяк за шею, Сама его дави и не давай лакею.

Письмо из Коринфа

Древнее греческое

(Посвящено г-ну Щербине)

Я недавно приехал в Коринф. Вот ступени, а вот колоннада. Я люблю здешних мраморных нимф И истмийского шум водопада. Целый день я на солнце сижу. Трусь елеем вокруг поясницы. Между камней паросских слежу За извивом слепой медяницы. Померанцы растут предо мной, И на них в упоенье гляжу я. Дорог мне вожделенный покой. «Красота! красота!» – все твержу я. А на землю лишь спустится ночь, Мы с рабыней совсем обомлеем… Всех рабов высылаю я прочь И опять натираюсь елеем.

Аполлон Григорьев

Из «Импровизаций странствующего романтика»

2 Твои движенья гибкие, Твои кошачьи ласки, То гневом, то улыбкою Сверкающие глазки… То лень в тебе небрежная, То – прыг! поди лови! И дышит речь мятежная Всей жаждою любви. Тревожная загадочность И ледяная чинность, То страсти лихорадочность, То детская невинность, То мягкий и ласкающий Взгляд бархатных очей, То холод ужасающий Язвительных речей. Любить тебя – мучение, А не любить – так вдвое… Капризное творение, Я полон весь тобою. Мятежная и странная — Морская ты волна, Но ты, моя желанная, Ты киской создана. И пусть под нежной лапкою Кошачьи когти скрыты — А все ж тебя в охапку я Схватил бы, хоть пищи ты… Что хочешь, делай ты со мной, Царапай лапкой больно, У ног твоих я твой, я твой — Ты киска – и довольно. Готов я все мучения Терпеть, как в стары годы, От гибкого творения Из кошачьей породы. Пусть вечно когти разгляжу, Лишь подойду я близко. Я от тебя с ума схожу, Прелестный друг мой – киска!

Иван Аксаков

«Я знаю, Лидия…»

Я знаю, Лидия, кто в сумраке ночном, В беседке, упоен любовью и вином, Рукою дерзостной покров с тебя срывает… И стыд девический желанью уступает, Восторги сладкие предчувствуя любви! Ты млеешь, ты дрожишь, горят уста твои, Румянец огненный с ланит прелестных пышет, А молодая грудь волнообразно дышит. Вдоль мраморных власы раскинулися плеч, Уж голос затихал, уж замирала речь… И слышны слабый стон да звуки поцелуя… А я стоял вблизи, душою негодуя, Что девы свежая, роскошная краса И надо мной свои являла чудеса! Что мыслил, Лидия, избрать тебя подругой И в дом отцов ввести хотел своей супругой! Безумные теперь рассеяны мечты, И вновь свободен я, и недостойна ты, Чтоб гордый римлянин к ногам коварной девы Принес свою любовь и страстные напевы!