Фронт Путина. Против кого
Шрифт:
Для него сейчас остается только один выход. Пассивный, но единственно возможный. Это неучастие в выборах до тех пор, пока они фальсифицируются столь наглым и бессовестным образом. Решать – поддаваться на правительственную пропаганду или не поддаваться – естественно, дело индивидуальное. Но в целом это единственное гражданское действие, которое по силам простому избирателю для того, чтобы выразить свой протест против аферы российских выборов.
Эта возможность пассивного сопротивления для нас с большой долей вероятности может оказаться последней. Потому что когда выборы станут полностью виртуальными и явки на избирательные участки даже не потребуется, то независимо от того, голосовали люди или нет, выборы все равно будут признаваться состоявшимися, да еще и с убедительным процентом якобы принявших в
Сейчас избирателю представляется, возможно, последний шанс оказать гражданское сопротивление тотальной фальсификации выборов в России.
Часть 4
Возражений не имеется
(Контроль над выборами)
У читателя, дочитавшего книгу до этого места, может возникнуть вполне резонный вопрос: разве один только автор знает об афере российских выборов? А как же все остальные их участники, все те, кто должен контролировать их честность и демократичность? Все те, кто следит за их полным соответствием международным стандартам? Как недостоверности выборов не замечает прокуратура, суды, в которых можно обжаловать их результаты? Почему о тотальной фальсификации ничего не говорят политические партии, хотя они должны быть первыми заинтересованы в том, чтобы выборы проходили объективно, чтобы все голоса избирателей были подсчитаны верно? Наконец, как же международные наблюдатели, которые независимы от наших властей, почему они ничего не говорят о том, что выборы в России – липа?
Об этих вещах мы и поговорим в этой главе.
4.1. Суды и прокуратура
Вообще-то органы правосудия – третья власть в стране – как раз и названы третьей властью для того, чтобы быть независимыми и от власти исполнительной, и от власти законодательной, и таким образом строго стоять на страже закона. Когда в 1993 году совершался государственный переворот, одним из его мотивов декларировалось то, что Съезд народных депутатов сосредоточил в себе всю полноту государственной власти. А вот теперь в настоящем демократическом государстве все будет строиться на разделении властей: исполнительная власть – отдельно, законодательная власть – отдельно, судебная власть – отдельно. На этом разделении и независимости друг от друга властей базируется настоящая демократия, такая, как, скажем, в Соединенных Штатах Америки. Примерно такая идеология в 1993 году вдалбливалась в мозги населению для оправдания государственного переворота.
Остается спросить только, почему же третья власть, то есть суды и прокуратура, оказались неспособными защитить эту самую демократию при самом ее зарождении, то есть в избирательном процессе?
Начнем с прокуратуры. Во-первых, прокуратуре по роду своей деятельности и по закону о ней как бы на лбу написано первой расследовать нарушения закона. В частности – избирательного законодательства. По логике вещей, все эти манипуляции с подписями избирателей, которые приводили к регистрации одних избирательных объединений и к отказу в регистрации других, равно как и то, что делается с подсчетом голосов, в первую очередь должны были привлечь внимание прокуратуры. И в первую очередь именно прокуратура должна была расследовать эти нарушения, причем не только при прямом обращении к ней тех или иных организаций или граждан, но и по самому факту публикации, например, в средствах массовой информации. Закон о прокуратуре прямо ее к тому обязывает.
Тут надо констатировать, что за все годы существования нынешнего Центризбиркома прокуратура ни разу не производила проверки его деятельности. Сведений о том, что Центризбирком мошенничает, неправильно подсчитывает результаты голосований, откровенно мухлюет с системой ГАС «Выборы» – предостаточно. Они сопровождают каждую без исключения выборную кампанию, начиная с 1993 года. Публикаций и непосредственных обращений в прокуратуру по поводу фальсификации выборов избиркомами всех уровней за это время было огромное количество. Но случая, чтобы прокуратура приняла какие-то действенные меры по этому поводу, не отмечено ни одного.
Основных причин тому две.
Первая выглядит вполне легальной. Дело в том, что статус Центризбиркома определен таким образом,
Вторая причина, более понятная и логичная, это то, что на самом деле Центризбирком относится к единственной реальной ветви власти – диктатуре президента, которая установлена в России. И эта диктатура, каким бы демократическим процессом ее ни прикрывали, реально базируется на власти аппарата президента во всех ее видах, к которой по факту относится и сам Центризбирком. Поэтому прокуратура, будучи государственным органом, назначаемым, в конечном счете, той же самой президентской администрацией, естественно, не может проверять того, кто ее назначает. И потому на ее реакцию в отношении заведомо беззаконных действий Центризбиркома рассчитывать просто не приходится.
Достаточно сказать, что когда в 1995 году Центризбирком нагло не выполнял решения Верховного суда России по делу Фронта национального спасения, мы неоднократно обращались в Генеральную прокуратуру с тем, чтобы обеспечить выполнение этих решений. Ответом были какие-то отписки о том, что дело передано чиновнику такому-то и так далее, но никаких конкретных действий от Генпрокуратуры добиться не удалось.
Что же тогда говорить об органах, которые находятся у нее в прямом подчинении? За прошедшие годы сведения о фальсификации выборов публиковались неоднократно. Например, на президентских выборах в Саратовской области, на всех 20 проверенных избирательных участках результаты голосования были существенно искажены, разумеется, в пользу Путина. Однако ни в одном из этих случаев не было даже возбуждено уголовного дела, не говоря уже про отмену результатов выборов. Точно такая же ситуация была с голосованием на президентских выборах в Татарстане, да и, собственно, в любом регионе России.
Так что на прокуратуру, этот важнейший орган государственного контроля, в расследовании аферы российских выборов рассчитывать нечего.
Остаются суды. Естественно спросить, почему же суды не принимают никаких решений, коль скоро они должны руководствоваться только законом? И вообще сам избирательный процесс предполагает, что любое его нарушение в кратчайший срок будет рассмотрено именно судом с тем, чтобы оказать влияние на результаты выборов. Иначе говоря, любое действие Центризбиркома может быть оспорено в суде. Казалось бы, куда демократичнее?
Почему же судебная власть не может повлиять на беспредел избиркомов?
Надо начать с того, что судебная власть отнюдь не является такой уж независимой, как это хотели представить творцы российского разделения властей. Я уже писал о том, что пора высшего расцвета демократического процесса и самых светлых надежд, которые на него возлагались, наступила после августовского путча 1991 года, когда союзная власть практически исчезла и таким образом российская власть, та самая власть демократов, могла делать все, что угодно. Так вот, даже в тот период установить выборность судей, по примеру, скажем, Соединенных Штатов Америки, коль скоро нам ставили в пример американскую демократию, то есть принять такое в высшей степени демократическое решение российская государственная власть не смогла. Это обосновывали чем угодно: привычками, нашими традициями, неподготовленностью народа и т.д. Но демократы уже тогда не могли допустить того, чтобы судебная власть выбиралась. То есть была бы хоть в какой-то мере реально независимой от исполнительной власти, тем более что избирательный процесс в 1991 году еще не был фальсифицирован.