Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]
Шрифт:
— У вас протекает крыша, тетя?
— Протекает. Вот сын обещал починить, да всё не едет. Некогда ему, инженер он у меня… — Зинаида Тро-фимовна смутилась, махнула рукой. — Вот. Вот здесь ищите.
В углу между лопат, грабель и тяпок мальчик сразу узидел опылитель — небольшой металлический баллон с ручкой, как у автомобильного насоса, и с тонким резиновым шлангом. Тут же в старом ведре кое-какой инструмент — топорик, гвозди, разводной гаечный ключ. Пока мальчик возился — отвинчивал крышку баллона, продувал шланг, — Зинаида Трофимовна выдвинула
— «Парижская зелень», «Арсенат кальция», «Бор-досская смесь». Ого, сколько у вас ядохимикатов! Они пригодятся, если появятся листогрызущие насекомые…
— Да уж лучше бы не появлялись, — с испугом сказала Зинаида Трофимовна.
— …А вот и сода. Раз, два… целых шесть коробочек, — удивилась девочка.
— Бери ведро, Галка. Пошли в сад, — скомандовал мальчик.
В саду он зачерпнул из колодца воды, отсчитал, шевеля пухлыми губами, сколько-то ложек соды, размешал ее прутиком в ведре, залил раствор в горловину опрыскивателя и завинтил крышку. Все это он проделал сноровисто и ловко, без лишних разговоров. Его светлый чубчик разномерно вздрагивал, тонкие загорелые руки быстро сгибались и разгибались, когда он накачивал воздух в баллон.
— Галка, бери шланг. Начинаем.
Дети пошли вдоль грядок. Мальчик нес опрыскиватель, девочка держала шланг; когда она поворачивала краник, из наконечника с тихим шипением вырывался фонтанчик брызг, они радужным веером вспыхивали в лучах солнца и оседали на листьях мелкой водяной пылью.
Зинаида Трофимовна как-то сразу вдруг успокоилась за свою клубнику.
Соседская бабка Полина Игнатьевна вышла на дорогу, остановилась у изгороди.
— Ишь ты, помощники. Чьи ж такие? Своих-то вроде у тебя не было.
— Не было… — сказала Зинаида Трофимовна. Она постояла, поглядела на своих помощников. Потом по-вернулась и ушла в дом.
А когда час спустя с опылением было покончено, она выглянула из окна и позвала ребят.
В комнате на столе поверх скатерти была постелена клеенка, на ней стоял котелок с дымящейся картошкой, масленка, тарелка с хлебом и вазочка с фруктовыми помадками. В углу на керосинке постукивал крышкой эмалированный чайник.
— Вот, помощники, кушайте. Чем богата.
Дети сели к столу. Девочка вынула из кармана яблоко, разрезала его на три части.
— Картошка вкусная, — сказал мальчик, — рассыпчатая. А вот когда молодая пойдет, та еще вкуснее. У вас посажено?
— Посажено немножко. Там за домом два рядка.
— Ее окучивать надо будет, — сказала девочка. — А поливать можно не часто, раз в неделю.
Зинаида Трофимовна положила мальчику еще картошки.
— Откуда вы такие — все знаете? Чисто агрономы.
— У нас при поселковой школе есть общество юных натуралистов, — сказала девочка. — Ну, кружок такой: «Друзья природы». Вот он — председатель… — И толкнула мальчика под бок. — Как тебе не стыдно,
— Да что ты, пусть ест — он мужчина. Кушай, милый, масло бери.
Мальчик проглотил кусок, переглянулся с девочкой и спросил:
— У вас есть семена цветов, тетя? Мы специально пришли из поселка сюда на участки. Может, у кого лишние?
Зинаида Трофимовна поднялась, принесла коробку из-под печенья, поставила ее перед ребятами. Те сразу перестали есть, принялись разбирать конвертики, перебивая друг дружку:
— Смотри, Галка, виолы!
— Ноготки, бархатцы, душистый горошек,
— Маки! Ох, сколько у вас маков!
— Какое богатство! — звонко сказала девочка. — Берите, — сказала Зинаида Трофимовна.
— Как… всё нам? — Берите, берите.
Солнечный лучик упал сзерху прямо в коробку с пожелтевшими конвертами. Мальчик поднял голову. Встал, пошел в угол, взял топорик, горстку гвоздей и вышел из комнаты. Спустя две минуты сверху донеслось постукиванье. Солнечный лучик исчез.
Девочка засмеялась.
— Раз — и готово! Он всегда так.
— Мужчина, — сказала Зинаида Трофимовна и вздохнула. — У тебя бант съехал, Галя. Иди, перевяжу.
Проводив детей, Зинаида Трофимовна постояла у калитки, посмотрела им вслед. Галка бережно несла в обеих руках коробку с семенами, а мальчик шагал с деловым видом, засунув руки в карманы. Потом ребята скрылись за поворотом дороги.
Вечером Зинаида Трофимовна засветло села к окну и взялась за письмо к сыну. После обычных пожеланий здоровья и наказов, чтобы ел вовремя, курил поменьше и не забывал бы, упаси бог, закрывать газ в кухне, она написала: «Женился бы ты все-таки, Коля. Пора уж. Надо бы мне внука, а то одна я тут, одна. Для кого стараюсь? Приезжай, хоть погляди на наше хозяйство. Столик в саду сколотишь. Клубника поспеет, чай пить будем…»
Клубника начала поспевать в конце июня. Грядки запылали всеми оттенками красного цвета — от бледно-розового до глубокого темно-рубинового; ягоды вперемежку с зелеными листьями были похожи на узорчатую ткань необычайно красивого колера и такого рисунка, какой не соткешь даже на универсальном жикардном стайке.
Зинаида Трофимовна варила варенье, морс, компоты, консервировала клубнику; засыпала ее в стеклянные трехлитровые банки вместе с сахаром. Завтракала она клубникой прямо с грядок, в обед ела клубнику с молоком, вечером пила чай с клубникой.
А клубника все поспевала. Оберешь готовую дочиста, а через день на грядках уже опять красным-красно. Зинаида Трофимовна с ног сбилась — не хватало ведер, тазов, не хватало стеклянных банок, кастрюль и керосина. Клубника была везде: в тарелках, в чашках, просто лежала в газетных кульках на подоконнике. Сухая и крепкая с утра, она к вечеру уже раскисала, а через день-другой покрывалась серыми осклизлыми пятнами.
Соседская бабка Полина Игнатьевна смотрела, качала головой:
— Пропадет добро. Надо бы ее продавать, Трофимовна.