Фронт смеется
Шрифт:
Нас не выбить никому».
Но свинцовую пургу
Закатили мы врагу.
Немец драпал, скинув брюки,
На десновском берегу.
Фроят смеётся.
Геббельс Дитмара позвал,
Геббельс Дитмару сказал:
«Думай, Дитмар, где б опять
Оборону нам занять».
Мы ж опять, взведя курки,
Скажем гадам: «Пруссаки,
Занимайте оборону
Где-нибудь на дне реки!»
С. Эйдлин,гвардии ефрейтор
«ВРУЧИТЬ ЛУЧШЕМУ БОЙЦУ»
Боец
посылку. На ней было написано: «Действующая ар¬
мия. Вручить лучшему бойцу».
В ящике красноармеец увидел записку: «Дорогой
боец! Хотя я тебя и не знаю, но я с любовью по¬
сылаю тебе этот гостинец. Ешь на здоровье!»
Прочитав записку, подпись и обратный адрес, боец
деловито послюнявил карандаш, вынул открытку и
написал:
«Дорогая Наталья! Хотя ты меня и не знаешь, зато
я тебя хорошо знаю, и гостинец я твой съел с удо¬
вольствием. Как поживает наш сынок? Твой муж
Григорий».
— Вы говорите по-немецки?
— Нет, я говорю только правду.
Работорговец и убийца,
Палач, грабитель и злодей.
Ещё фашистский кровопийца
Сгоняет в лагери людей...
Ещё топор, судеб властитель,
Вбнссён над чьей-то головой,
Но каждый европейский
Как искра в склад пороховой!
Не превратить его в холопа,
Бурлит, кипит, горит Европа,—
В священном пламени войны
Дни псов немецких сочтены!
А. Флит.
Немецкая рота попала в окружение: ни туда, ни
сюда!.. А связи со своими частями никакой. Была
одна рация — и ту снарядом разбило. Беснуется
обер-лейтенант Отто Шульц: туго русские «мешок»
завязали...
Вдруг обер-лейтенант увидел овчарку. «Да это же
овчарка командира нашего полка!» — подумал
Шульц. Овчарка без хозяина мечется во все сторо¬
ны. Думал, думал Шульц и придумал выход из по¬
ложения: он приказал поймать овчарку. Поймали,
привели её к обер-лейтенанту. Написал Шульц за¬
писку: «Командиру четвёртого мотоциклетного пол¬
ка. Выручайте! Зажат со всех сторон! Боеприпасы
наисходе! Слабое место у русских — пункт Б. Обер-
лейтенант Отто Шульц».
Написал, поставил
ошейнику овчарки, приказал выпроводить её. Спустя
немного времени у самого блиндажа разорвался сна¬
ряд. Из него белые листочки посыпались. Принесли
оберу один листок. Прочёл его Шульц и позеленел
весь. На листке было написано: «Спасибо за сооб¬
щение. Сейчас приду. А насчёт пункта Б. соврал ты,
сын собачий! Смотри, впредь чужих собак не трогай!
Она хоть и немецкая овчарка, но вам служить не
хочет. Старший лейтенант Гущин».
Через час обер-лейтенант Отто Шульц стоял, побе¬
левший, перед старшим лейтенантом Леонидом Гу¬
щиным, у ног которого, высунув длинный малиновый
язык и часто дыша, сидела овчарка.
С. Семёнов
Мотора шум,
Зенитки звон!..
Как много дум
Наводит он.
Бомбил не раз
Немецкий асе,
Бомбил сейчас
В последний раз...
Летящий асе
Увидел нас
И сразу — р-раз! —
По нас фугас.
А в этот час
Один из нас
Снарядом — р-раз! —
И — с неба асе...
Весенний шум,
Вечерний звон,
Как много дум
Наводит он..
Ал. Медогонов
ДЕЛО БЫЛО В МАРТЕ
— Что ни говорите, а на войне всякая специаль¬
ность нужна, любого профиля человек себе место
найдёт, свою профессию с пользой применит.
Вот, к примеру, сказать, есть у нас в роте сержант
Щуничев. Прелюбопытнейший случай был с ним.
Как-то вызывает нас, то есть меня и Щуничева,
капитан и говорит: так, мол, и так, надо взять
«языка».
Снарядились мы и двинулись.
Ночь выдалась тихая, без ветра, мороз слабый.
В белорусское село, где расположился немецкий
штаб, пришли мы вовремя.
Двух часовых сняли без шума. И стали думать:
как бы хоть одного фрица из хаты вызвать?
Щуничев придвинулся ко мне и шепчет:’ «Стано¬
вись за крыльцом, я вызову».
«Ну,— думаю,— что-нибудь уж наш Сергей сооб¬
разил».
Спрятался я за крылечком, жду.
Проходит минут десяток. И вдруг, как назло, на
крыше хаты что-то завозилось и раздался кошачий
вой. Дело, надо вам сказать, происходило в марте.
Ну и вот, сошлись два весенних кота и давай форды¬
бачить. Возятся, орут, шипят друг на друга. Один,
видно, побольше, у него н голос такой суровый, с
хрипотой, а другой — помоложе, потому и голос, не
скажу приятнее, но понежнее.
«Эх,— думаю,— пропало всё наше предприятие!