Фронтир
Шрифт:
«Судьбу не обманешь… однажды на твоей памяти помощь уже не успела».
Больше они не разговаривали.
Третья стартовая палуба «Аоллы» была пуста. Непонятно почему, но это её удивило. Подсознательно она рассчитывала встретить здесь шум предстартовых работ, деловитый рокот голосов под зеркальными н-фазными сводами, толпу флотских, «защитники» которых посверкивали бы при резком свете аварийного освещения. Ничего этого не было. Только сияющие вдоль шлюзов зелёные огни готовности говорили о том, что флот прикрытия «Эмпириала» решил взять на себя то, с чем не справился
Лифтовая шахта отгородилась от них броневой плитой, и мембрана ближайшего к ним шлюза сама собой распахнулась. Последняя не взведённая пусковая шахта.
Встретило их лицо заметно нервничающего флотского, простого страд-драйвера, совсем мальчишки. Мальчишки. Суилия, кажется, была младше него на пару лет.
— Джим, всё готово?
В ответ на вопрос десантника флотский кивнул, неуверенно глядя в сторону приближающейся к нему пары. Суилия неожиданно для себя осознала, что именно её присутствие здесь Джиму и не нравится. «А ты чего хотела? Именно Экипаж сделал всё, чтобы провалить полётное задание, так как же теперь к тебе относиться?»
— Всё, что смогли. Но у нас на борту почти нет тяжёлого вооружения…
— Я знаю.
— …и ещё проблема. Вся линия командования Пространственных Сил недоступна. А это, — кивнул он вглубь шлюза, — самый мощный штурмовик, который есть в нашем распоряжении. Всего пятнадцать килотонн.
— Этого вполне достаточно. А с командованием… потом разберёмся. У нас мин-сорок-сек до старта.
Флотский опять кивнул и жестом, как показалось, особо пригласил пилота внутрь. Суилия молча тронулась с места, тихий разговор позади был едва слышен.
— Это всё?
— Остальные Элементалы блокированы или не дееспособны, эту я выковыривал из недр самого корабля-прим. Кто сможет — присоединится к нам позже. Изнутри. Сейчас главное выиграть время, пока там у всех мозги окончательно не спеклись.
— Так точно, сорр. Проходите, я задраю люки.
«Я готова вести "Эмпириал". Я готова вести "Эмпириал". Я го… верьте мне, ребята».
Рубка штурмовика напомнила ей о тех временах, когда ещё зелёных, только начинающих помышлять о карьере пилота юнцов ярые инструкторы Галактума пытались заставить чувствовать подобную скорлупку продолжением собственных горячих пальцев, стать с ней единым целым, слиться… Тогда, на Силиконе, всё было до смешного просто. Кажется, теперь придётся повторить этот урок набело.
Ей снова предстоит кое-чему научиться.
Почти век ГКК залечивает раны, нанесённые его структуре катастрофой в Секторе Пентарры, которая повлекла за собой уничтожение крупнейшей Базы Корпуса в Галактике. Почти столетие кроваво-красные отныне крейсера косморазведки обшаривают приграничные области Галактики с одной лишь целью — разыскать скрывающиеся в чёрной бездонной пропасти пространства бесформенные туши рейдеров из мёртвой микро-галактики R-x.
Волею случая именно тому единственному, кто выжил в катастрофе начала века, выпал шанс поквитаться с врагом,
Потому и нет радости в душе, нет ощущения, что довелось, вышло, получилось… Победы приходят и уходят, и только поражения навсегда остаются с тобой. Прошло слишком много времени, мой личный, карманный ад возмужал, стал глубже, плотнее, в нём уже нет места лишним чувствам. Врага тоже стало куда больше. Он ширился и рос всё это время, мой личный враг, я сталкивался с ним сотни раз в сотне воплощений, и уже позабыл то, самое первое. Где ты, мой гнев, где, моя ярость — одни воспоминания, отчётливые, но холодные. Зачем расходовать отведённые крохи эмоций на бездумное железо, что ярится сейчас за бортом «Эмпириала». Я иду к вам, но учтите, но в этот раз я не смогу проиграть, как бы вам и мне этого не хотелось.
Как не способен и выиграть. Чего так хотелось бы Совету. И не всё ли равно, очередная это изощрённая, нечеловеческая проверка или очередная превратность судьбы. Для тебя в том нет никакой разницы. Ибо твой враг, он внутри тебя, внутри твоей непогрешимой памяти, он остался там, где его не достанешь из главного калибра — в далёком невозвратимом прошлом.
Ковальский в последний раз оглядел тесную кабину штурмовика. Слева замерла, сжалась в комок девочка-пилот, которой вскоре предстоит совершить невозможное. Чуть позади ребята настраивали внешние каналы на работу прямыми импульсами. Им тоже будет сложно, но главное бремя — бремя решения досталось другим.
— Флот?
— Крыло ждёт команды.
Крыло… три десятка звеньев, а не крыло. Жалкая горстка ребят, идущих на верную смерть.
— Последовательность включения. Расчёт катапульт товсь. Паллов, не прозевай момент, вытащи столько, сколько успеешь. Пусть собирают Экипаж заново и помогают уводить корабль. Остальные крылья выпускайте сразу по мере готовности систем «Аоллы».
Ковальский почувствовал, как разом зажглась в черноте вокруг него россыпь тёплых огней. Раскрытых, дрожащих, голых нервов, едва слышно трепещущих под его взглядом. Они верили ему. «Вы уверены, Капитан?» — спросил его Борис. Капитан… он впервые назвал его Капитаном.
— Экипаж?
— Полная готовность.
Тонкий голосок, чуть дрожащий, с нечаянными детскими интонациями. «Ничего, девочка, после этого полёта ты станешь настоящим пилотом». Она тоже ни в чём не уверена. «Эхо будет тебе помогать. Там, в первые мгновения боя, ты проявила слабость, но не кори себя за это — никто из вас не смог бы совладать с такой лавиной. Ты правильно поступила тогда, справишься и сейчас».
— Церебр?
Мин-пятнадцать-сек готовность.