Фрося. Часть 6
Шрифт:
Марк откашлялся.
– Не мог Фросик, над нами возобладали бы эмоции, и я бы не смог уехать от тебя, а ты сейчас не можешь уехать со мной, наделали бы такого, что потом было бы невозможно исправить. То, о чём мы с тобой говорили в первую и последнюю нашу нынешнюю ночь, спрячь, как можно подальше и понадёжней, мы, дай бог, к этому ещё вернёмся. Всё, моя несравненная женщина, мой любимый Фросик, очень хочется надеяться, что ты меня правильно поняла и в дальнейшем поймёшь, а теперь...
Он опять откашлялся.
– Поздравляю тебя, моя любимая женщина с Днём рождения, побудь в этот вечер рядом со своими близкими.
Плёнка в магнитофоне продолжала крутиться, но голос любимого человека исчез. Фрося слышала, как во время всей записи, Марк часто останавливался, продумывая каждую следующую фразу, она слышала, как он пил воду и вздыхал, чувствовалось, как не легко ему дались слова, которые он наговорил ей, но он это сделал, а им теперь с этим жить. Хорошо, что она приехала сюда и вдали от всех глаз и ушей прослушала звуковое письмо Марка. Нет, не со всеми его аргументами она согласна, но здравого смысла в его словах много, но разве от него им обоим стало легко. Если бы она в тот вечер оставила его у себя, если бы не произошло бандитское нападение, в результате которого, он чуть остался жив и, возможно, до конца своих дней потерял зрение, то всё равно пятого января улетел бы с Леоном в Америку, но, скорей всего, все точки в их отношениях и на совместное будущее были бы расставлены. А, как... а так, она опять одна и вновь с растерзанной душой, а думать о том, что, когда-нибудь и как-нибудь наладится просто смешно, напрасные иллюзии, которые не стоит поддерживать, они не помогут жить, а превратят жизнь в трагикомедию, где стареющая главная героиня, сидит возле окошка в теремке и ждёт своего суженного. Решительным нажатием пальца, выключила магнитофон, переслушивать нет никакой надобности. В принципе, всё ясно, а голос любимого человека, она сможет слушать сколько ей заблагорассудится и не обязательно это делать здесь, когда за окнами стало уже заметно темнеть. Она залила водой дотлевающие в печи угли и одевшись, с магнитофончиком в руках, двинулась к своей машине. Сейчас только стоит решить, ехать домой или к Тане, но в любом случае, надо поставить её в известность о неожиданном отъезде Марка. Нет, домой, домой, нет у неё сейчас никаких физических и моральных сил с кем-то встречаться, кого-то благодарить и кому-то улыбаться, а тем более, плакать у кого-то на груди. Ей от этого не станет легче, а уговоры и успокаивания только больше будут рвать душу, она должна с этим справиться сама и как можно быстрей.
глава 41
Фрося вернулась, когда на Москву опустился уже ранний зимний вечер. Алесь находился дома, в его комнате было шумно, наверное, ребята праздновали выпуск первого своего альбома. Ну, и хорошо, не будет внук лезть в душу с ненужными вопросами, отвечать не хотелось ни на один из них. Она тихо переоделась и прошла на кухню, кроме чашки чая выпитой на даче, ничего сегодня не ела и не пила. На плите и в духовке ничего не было, достала яйца и сало, нарезала лук и сготовила себе яичницу, которой научил её Олег. Скорей всего, запах проник в спальную к внуку, и Фрося услышала шёпот и смешки молодёжи в прихожей, а затем, стукнула входная дверь. Проводив друзей, Алесь зашёл к бабушке на кухню:
– Бабуль, ты слушала?
– Алесик, не все песни, но одну несколько раз.
– Правда, а какую?
В голосе у парня был слышен неподдельный интерес.
– Алесик, я не смотрела название, но там про облака надежд и любви.
– А-а-а, это моя песня, слова и музыка, а поёт наша солистка Алёнка Рябова.
–
– Ну, это громко сказано, но спасибо, приятно от тебя услышать похвалу.
– Алесик, ты выпивший, что это у тебя язык слегка заплетается?
– Бабуль, самую малость, мы сейчас с ребятами из нашего ансамбля раздавили две бутылочки вина.
– Смотри внучок, не увлекайся особо этим, привыкнуть легче, чем отвыкнуть. Поешь со мной?
– Ещё как, мы же одной пачкой печенья закусывали. Ах, да, тебе твои сыновья звонили, хотели поздравить с Днём рождения.
Фрося схватилась за сердце.
– Сыновья?
– Да, чего ты, всполошилась, имел честь разговаривать с важным дядей Станиславом Степановичем и моим, пше прашем, папаней.
От смертельной бледности, Фросю кинуло в краску.
– Ну, и чего они?
– Чего, чего... поздравляли тебя. Дядя Стас подумал, что вор в квартиру забрался, чуть объяснил ему, что я его племянник, ведь он меня ни разу в жизни ещё не видел.
Алесь делано рассмеялся.
– Ладно, Алесик, можешь не веселиться, тут нет его вины, твоя маманя, в своё время, надёжно тебя спрятала от всех, пока ты не стал для неё неудобным.
– Да, я разве с упрёками, просто иронизирую о наших родственных связях, ведь с детьми дяди Стаса я ни разу не встречался, а они всё же мои двоюродные.
– Алесик, в твоих силах исправить ситуацию, стань лучше нас всех, наладь связи и начни со своего отца. Как он?
Алесь с жадностью поглощал, приготовленную Фросей яичницу и молчал.
– Я тебя спросила, а тебя, наверное, с детства учили, что не учтиво, игнорировать вопрос старшего.
– Бабуль, что ты хочешь у меня узнать?
Парень заметно нервничал.
– Хочу узнать, как он поживает, что у него нового, что он мне передавал?
– А-а-а, да ничего особого, передал поздравления, сказал, что, возможно, позвонит попозже или в другой день, про свою жизнь не рассказывал, а я не интересовался.
И парень опять принялся за еду, хлебом подчищая сковороду.
– Да, внучок, запустила я тебя, ну, ничего, в ближайшие дни откормлю.
– А, что твой Марк?
– Был и весь вышел, улетел в Штаты.
Алесь поднял глаза, всмотрелся в лицо Фроси и, отвернувшись, стал готовить чай.
– Тебе, крепкий или послабей?
Как она в этот момент была ему благодарна, что даже не стала задавать, крутящиеся на языке вопросы об их разговоре с Андреем.
– Бабуля, мой папаня интересовался нуждаюсь ли я в средствах для достойного существования, хватает ли тех денег, что он пересылает маманьке на моё воспитание?
– Ну, скажи, кто бы мог дподумать, он всё это время пересылает деньги на меня моей маманьке, а она за полгодика мне ни копеечки, наверное, принимает компенсацию за моё трудное детство под её неукоснительной опёкой.
Представляешь, последние годы, всё время называла меня безотцовщиной, как будто в этом моя вина.