Фрося. Часть 6
Шрифт:
Первого декабря состоялось открытие салона. Всё прошло на высочайшем уровне, благодаря выступлению набирающего обороты в популярность ансамблю "Вираж", на открытии присутствовали даже телевизионщики и фрагмент помпезного открытия "Салона Татьяна" попал на канал Московских новостей. Давно Фрося не видела такой счастливой свою невестку, та просто сияла от радости, получая огромными порциями внимание журналистов и высокопоставленных гостей. Ещё бы, к ним заглянули даже набирающие силу молодые политики Анатолий Чубайс и Гавриил Попов.
Как и обещал господин Марков для ребят из ансамбля "Вираж", были
– Ну, Ефросинья Станиславовна, я не зря на тебя поставил, так пойдёт дело мы за два-три месяца отобьём наши затраты и будем только бабки в банке подсчитывать.
– Владислав Антонович, а ты нервничал, я же тебе сказала, что дело стоящее.
– Стоящее, стоящее, а вот уедешь и вдруг с концами, а вы с твоим другом, о-го-го, как ещё понадобитесь здесь, у меня ведь мозги, отбитые зэками и ментами, но, как ещё хочется хорошо пожить, свет повидать, тело и душу понежить.
И он радостно блеснул золотом во рту.
глава 69
Через несколько дней после пышного открытия салона, Фрося получила разрешение на гостевой выезд в Соединённые Штаты Америки и тут же купила билет на двадцать первое января. Они теперь разговаривали с Марком по телефону почти каждый день. Он уже буквально изнемогал в ожидании своего Фросика, но только корил её за то, что она никак не сообщит Тане о мнимой гибели Семёна.
– Зря Фросик, зря ты с этим тянешь, пусть бы она в твоём присутствии переболела свою главную трагедию жизни, одной ей это будет намного сложней пережить.
– Маричек, она сейчас такая счастливая, вся отдалась своей любимой работе. Я смотрю на неё и диву даюсь, куда девалась печаль в глазах и тихая покорность судьбе. У неё совершенно не осталось времени на переживания и жалость к себе. Плохо только, что и на детей у неё не остаётся свободного времени, хорошо ещё, что девчонки её такие самостоятельные и помогают ей по дому во всём. Малого Сёмку Таня сдала в садик с круглосуточным проживанием. Душа болит, но брать на себя заботу о малыше у меня уже нет сил и времени, да, и какой с меня воспитатель, можно подумать, я со своими сидела рядом день и ночь.
– Ну, как видим, ничего страшного не произошло, все выросли здоровенькими, ни один на обочине жизни не застрял. Фросик, может быть, так и надо, я своим девчонкам с самого дня рождения всё соломку постилал, хорошо ещё, что вывез в Штаты, а иначе не знаю, чтобы с ними было бы в Союзе, наверное, до сих пор бы, сопельки им подтирал.
Трудно сказать, когда бы Фрося собралась с мужеством и выложила бы Тане страшное известие о гибели её мужа, держа в голове ещё более горькую для неё правду, но грянул гром - позвонила опять из Исламабада Аня. С первых слов по голосу дочери Фрося поняла, что та звонит с хорошими новостями.
–
– Нет, не напрасно я кинула всё и помчалась в этот проклятый богом край, разыскивать брата. Правда, уже через две недели встречусь, наконец, со своими детками и близкими. Мой Эфраимчик скоро забудет, как мама выглядит. Я сейчас с ним разговаривала по телефону, а он поздравлял меня с праздником. Я его спрашиваю - а, какой праздник? Вот умора... Он так серьёзно мне - мама, ты, что совсем ку-ку, у нас ведь Ханука.
– Анютка, ты такая счастливая после разговора со своим сыночком или ещё что-нибудь есть?
– Есть мамочка, конечно же, есть - я нынешней ночью встречалась с нашим Сёмочкой.
Из груди Фроси вырвался не крик, а стон смертельно раненного зверя.
– Доченька, неужели он взаправду жив?
– Мамочка, а, что ты сомневалась? Я ведь ещё в прошлом нашем разговоре тебе об этом сказала.
– Анюточка...
Фрося протискивала слова сквозь душившие её рыдания:
– Я не сомневалась, но боялась верить, боялась ошибки. Мой сыночек жив, а на остальное мне теперь плевать, пусть о нём говорят и судят, что и как хотят, а мне от мысли, что он дышит, ходит со мной по одной и той же земле, а если ещё и думает обо мне, будет намного легче жить и мечтать о нашей будущей встрече, так же, как я мечтаю о встрече с тобой.
– Мамочка, уже через две недели я буду дома, год нашей миссии закончен. Мы столько хорошего сделали для голодных, раздетых и больных людей, что моя совесть совершенно чиста перед собой и людьми. Вот, проводим последний для меня конвой с гуманитарным грузом и на самолёт - сначала в Швейцарию, а оттуда в мой любимый Израиль. Мамочка, мы с Беней и Эфраимчиком обязательно прилетим к вам в Штаты на твой юбилей, для этого у меня на этот раз нет никаких препятствий.
– Доченька, как я буду тебя ждать, даже передать мне трудно, но расскажи уже о вашей встрече с Сёмочкой, я уже взяла себя в руки и всё перенесу.
– Мамочка, вчера вечером мы покинули территорию Афганистана и прибыли в Пакистан, где расположились на ночлег в небольшом городке недалеко от их общей границы. Я уже спала в комнате на втором этаже, которую мне выделили для отдыха, когда вдруг внезапно проснулась, почувствовав чьё-то присутствие. Открыла глаза и в темноте увидела чью-то тень, я со страхом уставилась на сидящего рядом с моей кроватью человека. Но, не успела закричать, жёсткий палец лёг мне плотно на губы: - Тише сестрёнка, не всполоши дом, ведь нам надо с тобой о многом поговорить без помех.
–
Сёмочка, а я тебя тогда среди охранников сразу же узнала.
– Я тебя тоже, но нельзя было показать виду, это было опасно для нас обоих.
– Сёмочка, но, как ты сюда попал, вокруг ведь охрана?
– Ну, ваша охрана для меня пустяк, сложней было пойти к Масуду и рассказать ему о том, что среди людей миссии Красного Креста, я узнал свою сестру и, что мне необходимо в ближайшие дни с ней встретиться.
<