Фрунзе
Шрифт:
Партийная организация прислала Фрунзе указание не бойкотировать суда, но энергично себя защищать…
Суд начался 22 сентября 1910 года.
На скамье подсудимых сидели Фрунзе, Гусев и несколько других участников первого процесса. Главное обвинение против Фрунзе, за которое грозила смертная казнь, — покушение на убийство урядника Перлова.
Партийная организация и родные Фрунзе стремились во что бы то ни стало опровергнуть пункт обвинения о покушении на урядника. В дни, предшествовавшие покушению, Фрунзе ездил в Москву. Нужно было доказать, что Фрунзе находился в Москве в самый день покушения, хотя
Нашли в Москве врача Иванова, в больнице которого был Фрунзе во время приезда в Москву. Иванова убедили дать суду показания, что Фрунзе именно в этот день был у него в больнице.
Начался допрос свидетелей. Настал вечер. В судебном зале еще не успели зажечь свет.
Вызвали врача Иванова.
— Вы утверждаете, что подсудимый Фрунзе находился в этот день у вас?
Иванов убежденно ответил:
— Да, я ему оказал помощь.
— А вы хорошо знаете лично подсудимого Фрунзе?
Иванов на мгновение смутился: он никогда не видел Фрунзе. Но тут нашелся защитник:
— Фрунзе, встаньте, свидетелю темно, не видно.
Михаил Васильевич встал.
— Да, это точно Фрунзе, который был у меня, — ответил тотчас же врач.
У прокурора в руке хрустнул переломленный карандаш.
Урядник Перлов настаивал в своем показании, что в него стрелял именно Фрунзе. Защите и подсудимым удалось сбить с толку этого тупого и невежественного служаку.
Между защитой и обвинением шла напряженная борьба за голову Фрунзе. Суд во что бы то ни стало хотел отправить Фрунзе на виселицу. Судьи хорошо понимали, что перед ними стойкий и закаленный большевик…
Михаил Васильевич держался спокойно. И, когда вынесли второй приговор — к смертной казни через повешение, — ни один мускул не дрогнул на его лице. Он смело смотрел в глаза своим судьям-палачам.
Когда Фрунзе привели в тюрьму, встретившиеся в коридоре товарищи спросили его:
— Какой приговор?
— Статья до конца, — пошутил Фрунзе.
Его поместили в одиночную камеру в нижнем этаже. И снова мучительно медленно потянулись часы, дни…
Фрунзе потом рассказывал:
«Осталось уже немного времени. Утром, часов около шести, как всегда это делалось в тюрьме, меня должны были повесить. Надежды на отмену приговора не было почти никакой. Бежать невозможно. И не медля, так как время приближалось к роковому концу, я решился хоть под конец уйти из рук палачей. По крайней мере, повесить им себя не дам, сам повешусь, пускай найдут труп… И стал готовить из простыни веревку.
К моему удовольствию, гвоздь оказался в углу печки, как раз то, что нужно. Но когда я уже занялся приготовлением веревки, загремел замок».
Но это пришел не палач, а вестник жизни — адвокат с сообщением об отмене приговора.
Новый смертный приговор вызвал возмущение в либеральной печати. Под давлением общественного негодования царское правительство заменило смертную казнь каторгой.
Впереди — десять лет каторжных работ.
После суда закованный в кандалы Фрунзе содержался во Владимирской тюрьме. Из одиночной камеры он был переведен в общую. Среди заключенных были не только большевики, но и эсеры, и анархисты, и все же Фрунзе вскоре стал признанным всеми авторитетом. Он организовал кружки по изучению политической
Фрунзе с увлечением занимался столярным делом. Но чаще всего приходилось сколачивать гробы. В тюрьме долго не засиживались: невыносимый режим и отвратительная пища делали свое дело.
Но вот заболел и Михаил Васильевич. У него было воспаление легких. Начался туберкулезный процесс. Тюремные стены грозили Фрунзе гибелью. Возникла мысль о побеге. Весной 1911 года вместе с пятью матросами, осужденными за участие в восстании во флоте, Фрунзе начал вести подкоп из тюремных мастерских, где работали каторжане. Воля! От этой мысли даже дух захватывало. Подкоп подходил к концу. Заготовили пилки, чтобы распилить кандалы. По ночам шептались о предстоящем побеге. Но бежать не удалось. Их выдал один негодяй, уголовник. Фрунзе и его друзья по готовившемуся побегу были жестоко избиты и брошены в карцер. Михаила Васильевича, кроме того, заковали в ручные кандалы.
Политические заключенные стали получать вести о начавшемся новом подъеме революционного движения.
Встревоженные слуги реакции вымещали злобу на своих пленниках — политических заключенных. Отменили ничтожные льготы для политических, отобрали книги, бумагу… В тюрьмах усилились репрессии, начались избиения. Первая попытка избиения политических в тюрьме встретила организованный Михаилом Васильевичем отпор. По предложению Фрунзе, политические заключенные объявили всеобщую голодовку.
Хлеб, миски с супом полетели в коридор. Все требовали прокурора.
Голодовка длилась несколько дней, но прокурор не явился. Когда в камеру зашел арестант, занимавшийся уборкой, Михаил Васильевич сказал ему:
— Возьми, друг, эти шахматные фигуры и брось их в отхожее. Как бы не было соблазна их съесть…
Шахматные фигуры были сделаны из хлеба.
Наконец, голодающие добились приезда прокурора, и на некоторое время произвол тюремщиков несколько уменьшился. Но злоба против Фрунзе у них была особенная.
— Погоди, свернем и тебе шею, будешь шелковым.
— Ну, пока я жив, я с вами еще поборюсь…
— Утихомирим!
По малейшему поводу Фрунзе отправляли в карцер — холодная, без света, каменная яма в подвале. Здоровье Михаила Васильевича все ухудшалось. Тюремщики решили взять его измором.
В 1912 году, летом, Фрунзе перевели в Николаевскую каторжную тюрьму.
Начальник тюрьмы Колченко, закоренелый палач и истязатель, осмотрев новую партию своих пленников, спросил:
— Кто тут Фрунзе?
— Я.
— Политический?
— Да.
— Переведен по слабости здоровья?
— Да.
— Вот я тебя вылечу… У меня — тише воды! Чуть что — розги, карцер; попробуешь — и не обрадуешься.
Голодные, измученные каторжане, гремя кандалами, уныло разбрелись по камерам. Все те же постылые стены, озверелые надзиратели.
Один из них, провожая Фрунзе в камеру, по дороге несколько раз ткнул его ключом в бок. Михаил Васильевич с презрением посмотрел на своего врага.
Надзиратель ударил Фрунзе ножнами шашки по спине и злобно прошипел: