Фрунзе
Шрифт:
В темноте, выделяясь волнистой линией на синем звездном небе, возвышался правый берег. Отроги Уральских гор словно остановились, дойдя до естественного рубежа — реки. Ни огней, ни звуков на том берегу. Только река шумит в зловещей тьме.
Первым переправлялся 220-й Иваново-Вознесенский полк. Быстро и бесшумно перебегали бойцы по мосткам, и нагруженный до отказа пароходик отчаливал к другому берегу. Разгрузившись, пароходики возвращались за новой партией бойцов, и к часу ночи Иваново-Вознесенский полк был на правом берегу. К рассвету переправился и ГІугачевский полк. Артиллерия
Переправа через реку Белую.
На рассвете красная артиллерия неожиданно открыла огонь по частям боевого охранения противника. Проделав проходы в проволочном заграждении, артиллерия перенесла огонь сперва на первую линию колчаковских окопов, затем на вторую.
Иваново-Вознесенский полк бросился в атаку. Враг заметался и стал отходить. Иваново-вознесенцы его преследовали. Остальные красные части продолжали переправу.
С наступлением дня сопротивление противника усилилось. Подтянув резервы, колчаковцы перешли в контратаку. Пулеметы и орудия врага обрушились на переправлявшиеся красные части всей силой огня, 25 самолетов противника непрерывно бомбили переправлявшиеся части. Река Белая была окутана дымом и грохотом.
Иваново-вознесенцы, прикрывавшие переправу, встретили колчаковцев слабым огнем. Недоставало патронов. Был дан приказ:
— Беречь патроны! Ни шагу назад! Надеяться не на что — сзади река, в резерве только штык!
Почувствовав ослабление нашего огня, враг усилил натиск. Офицерские и юнкерские батальоны двинулись в атаку, ощетинившись штыками. Полк медленно начал отходить. Белые шли смело. Казалось, вот-вот нахлынут они и опрокинут красные части в глубокие воды Белой.
Неожиданно появились всадники. Послышался крик:
— Фрунзе в цепи!.. Фрунзе!..
Взяв у своего ординарца винтовку, Фрунзе во весь голос подает команду:
— Иваново-вознесенцы, за мной, в атаку!
— Зачем вы здесь? — спросил командир роты у Фрунзе. — Таких командиров, как вы, у нас немного, чтобы подвергать их опасности.
— Ничего, — ответил Фрунзе, — сегодня так нужно…
Из-за бугра показались цепи неприятеля. Одна, две, три… пять… восемь…
Рядом с Фрунзе идут начальник поарма Тронин, Чапаев. Но вот Тронин падает, тяжело раненный. Командиров охватывает тревога за участь Фрунзе. К нему отправляются гонцы, которым дан строгий наказ:
— Следить все время. Быть около. Живого или мертвого, но вынести из боя к переправе, на пароход.
Чапаев не отстает от Фрунзе ни на шаг и сердито ему выговаривает:
— Товарищ командующий! Право, уйдите отсюда. Право, не место вам здесь…
Один из командиров в своих воспоминаниях рассказывает: «Цепь товарища Фрунзе перевалила за бугор — скрылась. Слышны были отдельные крики и беспорядочная стрельба. Я не знал, что Фрунзе ведет этот бой. Через двадцать минут приезжает Михаил Васильевич с двумя винтовками за плечами. Бодро спрыгнув с лошади и радостно обращаясь ко мне, говорит:
— Сам лично взял две винтовки в качестве
Красные бойцы несколько раз переходили в атаку. Враг дрогнул и начал откатываться к Уфе. Поле было усеяно трупами юнкеров и офицеров. Противника преследовали до деревни Турбаслы. Жители этой деревни, татары, радушно встретили красных бойцов.
Белые все еще не теряли надежды сорвать переправу и отстоять Уфу. Они вводили в бой все новые и новые части. Красные полки, воодушевляемые командующим фронтом Фрунзе и начдивом Чапаевым, с необычайным героизмом отражали контратаки противника и налеты его авиации на переправу.
На берегу Белой толпилась кучка пленных колчаковцев-татар. К ним подъехали Фрунзе и Чапаев. Михаил Васильевич вмешался в толпу пленных и вступил с ними в беседу. Чапаев критически осматривал пленных — в рваных пиджаках, в лаптях, худые, грязные…
— Небогато вас Колчак снарядил. Ну, а за что вы воюете? — спросил Василий Иванович.
Отвечали вразброд, по-русски говорили плохо.
— Нас офицер тащил, зачем воевать?
— Ну, а много здесь у Колчака войск?
— Много-много… Они бы все домой ходил, да офицер не пустил.
— Ну, а в наши ряды пойдете? — вмешался в разговор Михаил Васильевич. — Землю себе завоевать хотите?
— Давай нам винтовка, одевай, сейчас бить будем офицеров. Душить!
— Василий Иванович, передай их в распоряжение комбригов, пусть обмундируют, вооружат. Из них не плохие вояки будут.
Михаил Васильевич с особым вниманием подходил к татарам, башкирам, родина которых стала ареной боев гражданской войны.
В плане Фрунзе указывалось, что после овладения районом Уфы, «подготовляясь к ведению дальнейших операций, район Стерлитамака занимают башкирские части, развивающие свои действия для овладения всей Башкирией и привлечения башкирского населения на сторону советской власти и усиления Красной армии».
Вечером 8 июня во время налета колчаковских самолетов на переправу рядом с Фрунзе упала бомба. Взрывом этой бомбы под Фрунзе была убита лошадь, сам Михаил Васильевич сильно контужен. Изо рта, носа и ушей шла кровь. Когда его в полубессознательном состоянии пересаживали на другого коня, он заявил, что ему надо остаться в строю.
Не прошло и часа после контузии Михаила Васильевича, как пулей с самолета ранило в голову Василия Ивановича Чапаева.
Положение белых становилось критическим. Сорвать переправу им не удалось. Красные прочно закрепились на восточном берегу. Командование белых подтягивало свежие части, чтобы бросить их на 25-ю Чапаевскую дивизию и смять.
Белое командование решило начать контратаку на рассвете 9 июня. Но в штабе белых забыли одно важное военное правило — сохранение тайны. О предстоящей операции говорили без предосторожности. Секретные разговоры случайно подслушал один уфимский рабочий. Рискуя жизнью, он ночью перешел колчаковский фронт и явился к начдиву 25.
— Утром два офицерских батальона и Каппелевский полк перейдут в атаку и, пробив брешь, окружат и уничтожат красных.
— А ты откуда узнал?
— Я случайно работал в это время в штабе.