Функция: вы
Шрифт:
Я был слишком аккуратен с его именем. Влад это почуял, подобрался:
– Кто такой Стефан? – Мы промолчали. – Твой бывший? Хотя, судя по лицам… – Энтроп ухмыльнулся, покосившись на меня: – Похоже, твой.
Я не выдержал:
– Иди на хрен.
– Михаэль, – окликнула Ариадна. – Дело не в том, что именно я не знаю предикат. Его никто из нас не знает. Вот почему все повторяется. Никто не понимает, что и когда предотвращать.
– Но Эс-Эйт… – попытался возразить я.
– Даже после официального заявлении о вине и самоубийстве Пройсса у Эс-Эйта
Я протяжно вздохнул. Да, предположим, такое случалось. Предикаты терялись. Мифы забывались. Синтропы, стоявшие у истоков эпох, погибали. Но тогда и их атрибуты становились антиквариатом из самых дальних залов, посещаемых лишь Дедалом. Как в Эс-Эйте могли знать, что они брали в пользование, а лабиринт, что отдавал им – нет?
– В конце концов… – продолжил я с нервным оптимизмом. – Знают же предикат те, кто пытается ее украсть. И не от госпожи-старшего-председателя, верно? Зачем-то искра им нужна?
– Они тоже не знают.
– Что? – переспросил я, и дело было не в громкой музыке.
– С большой долей вероятности, – повысила голос Ариадна, решив иначе. – Они тоже не знают, какой у искры предикат. Они просто хотят того же.
А я говорил, подчеркнуто напомнил Минотавр. Чтобы использовать атрибут…
Замолчи, мрачно отмахнулся я.
Но если ты хочешь то, ради чего он создан…
– …то можешь даже не знать, что используешь атрибут.
Я мученически протер лицо.
– Дело не только в этом, – продолжила Ариадна. – Чтобы изъявиться, искре необходимо условие. Как с мечом в камне.
– Да… его надо вытащить.
– Встретив созвучную волю, искра вторит ей, но условие не выполняется. Это приводит к зацикленному сопряжению воль.
У официанта, прогремевшего тарелками над нами, был странный пирсинг в носу и однозначный интерес к Шарлотте. Это сказывалось на скорости рук. Нарвемся, с тоской подумал я, следя за их томными переглядываниями. Не пройдет и пары дней, как кому-то хватит смелости заговорить с ней или, не дай бог, попытаться спасти, и тогда я узнаю развязку истории с окровавленной туфлей за диваном.
– Поправьте меня, если я неверно понял ход беседы, увлекшись ее философичностью, – продолжил Влад, когда официант ушел. – Но мы здесь потому, что какой-то невротизированный господин не знает, чего он хочет, а искра хочет того же? И теперь они, сцепившись хотелками, наводят шухер, потому что он не может понять, а она – исполнить?
Ариадна поглядела на Шарлотту. Бутылка водки как раз опрокинулась толстым донышком вверх.
– Ой, да ладно вам. – Симбионт подобрал вилку. – Она все равно умрет. Пусть слушает.
– Атрибуты, предикаты… – Шарлотта ощупала ссадину на губе. – Похоже
– Нет, вы это слышали?! – воскликнул Влад. – Почти поверил!
Я вздохнул, вернулся взглядом к Ариадне.
– Если грубо, все так, – молвила она.
– И для вас это – сезонная забава?
– Это не забава.
– Да-да, умирают люди, все понятно. Но кто-то всегда развлекается – как я, например.
– Это ненадолго.
Влад красноречиво скрипнул вилкой мимо шницеля.
Чуть ранее, уверив нас в своей платежеспособности, он заказал себе четверть меню, и теперь наш стол ломился как новогодний. С немалым усилием я выцепил собственные тарелки с теплым салатом и огромной телячьей котлетой, которую миндальные хлопья и томатный соус преобразили в изысканное блюдо с названием на три строки.
– О, – пробормотал я, оглядев стол. – Официант забыл одну вилку.
Влад застыл, не донеся до рта свою.
– Пойду схожу. – Я попытался встать, но он предостерегающе вскинул руку.
– Остановись.
Влад перевел взгляд на Шарлотту. Стежок его вкрадчивой усмешки распустился до плотоядной гримасы мухоловки.
– Любовь моя, – проворковал энтроп.
Над тарелками проплыла его благожелательная ладонь. Шарлотта потянулась навстречу, и Влад звучно хлестнул ее по руке.
– Острые предметы, может, и разнообразят нашу личную жизнь, но не завершат ее. Верни.
– Милый, я не…
– Верни немедленно. Не хочу, чтобы мои новые друзья думали, что мне нравится причинять тебе боль.
Шарлотта опала обиженным выдохом, а воспряла ленивым смешком.
– Ничего личного, – бросила мне, запуская руку под юбку.
И я, по глупости проследив за ней взглядом, увидел полуобнаженное загорелое бедро. Еще бельевую резинку, отороченную кружевом – из-под нее торчала вилка зубцами наружу. Но главное все же бедро. Оно действительно было как у танцовщицы.
Шарлотта одернула юбку и молча вернула вилку на стол.
– Теперь ты сходишь за другой.
– Но я наступила на стекло, – запричитала она. – Ты, вообще, заметил?
– Кровь тебя красит, родная.
– Эй… послушайте… – попытался вмешаться я.
– Встала и пошла.
– Нет.
– Мне и так нормально, в принципе…
– Сам сходи. Это твои друзья.
– Да я тоже могу…
Ариадна резко встала. Мы разом подняли головы.
– Я принесу, – обронила она и вышла из-за стола.
Я рассеянно поглядел в удаляющуюся спину. Мой шарф оттенял ее похоронный черный до стильно-классического. До тепло-мягко-черного – как безветренная майская ночь.
– Со снежкой не будет никаких сюрпризов? – тихо уточнил Влад. – Таких в гроб не кладут – вся земля на кладбище промерзнет…
– Прости, но это не твое дело.
Энтроп пожал плечами.
– Ты только сообщи, когда станет моим. Чтоб я успел подготовиться, лады?
Я не знал, какие его могли ждать сюрпризы, но все равно кивнул. Ариадна была единственной, на кого энтроп глядел не сильно утруждаясь улыбкой.