Фуриозо

Эдстрем Карин Бартош

— Да, вчера.

— Как удачно.

Эбба гадала, как долго Луизе удастся сохранять спокойствие и что может вывести ее из равновесия.

Но Луиза и глазом не моргнула:

— Удачно? Вам не кажется, что это слово при сложившихся обстоятельствах звучит как-то странно? И потом, альбом еще не готов. Мы даже не приступили к обработке звукозаписи. Остается только надеяться, что мы сможем воспользоваться уже готовым материалом и нам не придется все начинать заново.

— Я поняла. Тогда на этом пока закончим. Я буду со всеми общаться по очереди и попрошу вас сегодня не покидать дом без моего разрешения.

Их глаза

встретились. Луиза горько усмехнулась:

— Вы хотите сказать, что мы по-прежнему под домашним арестом? В моем собственном доме? На моем острове?

— У меня нет другого выхода, — ответила Эбба, набрасывая список на листе бумаги.

— Я поражена тем, к каким экстремальным мерам вы прибегаете в деле, которое касается несчастного случая. Скалы на Свальшере очень скользкие. У меня нет никаких сомнений в том, что Рауль поскользнулся на камнях и упал в воду, но вы почему-то обращаетесь с нами как с преступниками.

— Я не использовала это слово по отношению к вам. Я следую правилам, установленным для полицейских в этой стране. В этом нет ничего необычного или странного. А что странно, так это ваш страх быть заподозренной в чем-то. Из этого я делаю вывод, что вам есть чего опасаться.

Луиза крепко сжала зубы, стараясь скрыть свое раздражение.

— Не приписывайте мне ваших слов. Я делаю все, чтобы помочь вам в расследовании, хотя это и нелегко.

— Спасибо за то, что уделили мне время. — Эбба протянула Луизе список и открыла компьютер. Не отрывая взгляда от экрана, добавила: — Будьте так добры, повесьте список в прихожей, чтобы все знали свое время. После того как я пообщаюсь со всеми, я сообщу дальнейший план действий. Обед у нас с двенадцати до часа.

* * *

После ухода Луизы Вендела дождалась, когда хлопнет дверь в конце коридора, и повернулась к начальнице:

— Какая она холодная.

— Дворянская кровь, — улыбнулась Эбба.

— Уффф!

— На себя посмотри, Смит-Флеминг. Луиза Армсталь сразу вычислила твою родословную. Прости, я плохо разбираюсь в британской аристократии. Даже не подозревала, что ты происходишь из такой знатной семьи.

— Господи боже мой! Только не британской! С пятнадцатого века в нашем роду течет исключительно шотландская кровь.

— Гм… десять раз подумаешь, прежде чем менять такую фамилию, выходя замуж. Если мужа, конечно, зовут, не Маунтбеттен или Гогенцоллерн.

— Конечно.

Эбба улыбнулась. Сама она взяла фамилию мужа — Шрёдер. Ее собственная фамилия была Каплан: ее отец приехал в Швецию из Ленинграда в тридцатые годы. Эбба всегда гордилась своим происхождением и чувствовала себя частью культурной Европы. Но по прошествии пятидесяти лет после окончания войны родственники вдруг стали недоумевать, почему она предпочла простую немецкую фамилию. Эбба напомнила им, что вообще-то Шиллер и Гёльдерлин тоже носили не еврейские, а немецкие фамилии. После замужества ее жизнь стала похожей на жизнь всех остальных женщин на Юрсхольме. И Грегор не имел ничего против ее еврейских корней. Она сама заменила звезду Давида на звезду адвента, просто потому что так получилось. И хотя временами Эбба тосковала по своей девичьей фамилии, она так любила Грегора, особенно в начале их отношений, что с гордостью носила его фамилию. Когда же три года назад Грегор скончался, не было смысла менять фамилию, которую коллеги только недавно научились

произносить правильно. К тому же ей всегда казалось, что Эбба Шрёдер хорошо звучит. Даже лучше, чем Грегор Шрёдер.

Вендела подошла к окну и отдернула шторы, подняв облако пыли, закружившейся в лучах солнца, проникавших в комнату.

— Думаешь, она специально выделила нам именно эту комнату? — спросила она, жмурясь от пыли и яркого солнца.

Окно никак не поддавалось. Старая рама разбухла, и Венделе с огромным трудом удалось потянуть ее на себя. На пол посыпались засохшие мухи и куски облупившейся побелки. Наконец окно резко растворилось, и Вендела чуть не упала.

— Осторожно, юная фрёкен! Нам хватит и одного несчастного случая на острове, — послышался голос снизу.

На лужайке она увидела Кая, который с любопытством следил за происходящим. Вендела улыбнулась.

— Я нечаянно, — объяснила она.

— Так всегда со старыми окнами. Называется «эффект кетчупа».

Эбба резко вскочила и подошла к окну. Высунув голову, крикнула:

— Кай, отчет мне нужен к обеду?

— С кетчупом или без?

Раздался заливистый смех Кая. Эбба поспешно закрыла окно.

— Как насчет курса по гендерным различиям вместе с Каем этой осенью? — спросила она Венделу и получила в ответ гримаску отвращения. — Следующая на очереди Анна Юнгберг. Позови ее, пожалуйста.

В ожидании Анны Эбба прочитала свои записи, касавшиеся второй скрипки квартета. Она разглядывала фото, когда Анна вошла в кабинет. Эбба привстала, здороваясь. Ее поразило, какой ледяной и вялой была протянутая ей рука. Контраст между сексапильной блондинкой на обложке диска и женщиной, стоявшей перед ней, не мог не поражать. На Анне не было никакой косметики, кроме небрежно нанесенной алой помады, ярко выделявшейся на бледном как полотно лице. Эббе уже случалось видеть такое раньше. Женщины, привыкшие сильно краситься, в чрезвычайных ситуациях, без макияжа, выглядят бледными и беззащитными. Волосы были еще влажные после душа; светлые пряди падали на велюровую толстовку. Джинсы на Анне были на размер меньше положенного: они обтягивали так сильно, что, когда она хотела закинуть ногу на ногу, ткань опасно натянулась, и Анна вынуждена была вернуть ноги в прежнее положение.

— Как вы знаете, мы пытаемся внести ясность в обстоятельства смерти Рауля Либескинда, — заговорила Эбба, наблюдая за реакцией женщины, сидевшей напротив. Сзади Анны чуть наискосок расположилась Вендела, внимательно слушавшая разговор.

— Как долго вы знали покойного?

— Двадцать пять лет.

Анна отвечала едва слышно, словно каждое слово давалось ей с трудом.

— Вы были близкими друзьями?

— Мы… мы какое-то время были помолвлены…

— Когда это было?

— Вскоре после того, как я закончила музыкальную школу в Стокгольме. Я переехала к Раулю в Нью-Йорк.

— Сколько вы жили вместе?

— Только полгода. Потом мы расстались…

— Почему?

Анна пожала плечами, устремив взгляд к окну.

— Расстались, и все. Такое случается. Но мы продолжали поддерживать отношения.

— Дружеские?

Анна облизнула губы. На ее лице появилась улыбка.

— Вообще-то в последние дни мы особенно сблизились. Но это было так давно… Неважно… чувства никуда не делись… будто этих лет и не было…

— Взаимные чувства?

Анна вздрогнула и посмотрела на Эббу: