Фурия Капитана

Батчер Джим

Исана вздрогнула. Несмотря на то, что она была полна благих намерений, на исправление некоторых ошибок требуется время. Ей предстояло жить с этим.

Магнус вздохнул:

– Очень хорошо, могу ли я говорить искренне, Ваше Высочество?

Тави нахмурился еще больше:

– Конечно.

Магнус кивнул.

– Эта выходка – самый ужасный и безответственный идиотизм в истории человечества.

Брови Тави приподнялись.

– Полностью игнорируя тот факт, что это худшее время и место, чтобы заявить о себе, есть

другие соображения. Принцепс Империи не кто-то, дерущийся на дуэлях. Он не подвергает себя опасности. Он не рискует. Он слишком много значит, чтобы так поступать.

– У Империи снова есть Принцепс около двадцати минут, Магнус, – сказал Тави. – Об этом знают лишь люди внутри этих стен. Даже если я проиграю, Империя не пострадает, во всяком случае, не очень сильно.

– Тави, – сказала Исана, выходя вперед. – Послушай его, пожалуйста. Магнус прав.

Тави посмотрел на нее, в его хмуром взгляде появилась неуверенность, сформировавшаяся в виде тонкой линии между бровей, на его лице. Он медленно кивнул и жестом приказал камердинеру продолжать.

– Со всем должным уважением к Принцепсу Септимусу, – продолжил Магнус, – ваш отец сделал такой же выбор.

Его голос окреп.

– Он ошибся, поступив так. Он умер. И в результате Алера познала двадцать лет заговоров, предательства и конфликтов. Это привело к разрухе, поскольку Верховные Лорды рвались к власти, обрекая на тяжелые испытания и страдания, развязывая споры и войны, которые привели к тысячам смертей, не говоря уже о потерях, которые нанесли нам наши враги, когда почувствовали нашу раздробленность и воспользовались ею.

– Тави, – тихо сказала Исана. – Должно быть другое решение этой проблемы.

Тави прикусил нижнюю губу, его взгляд стал отсутствующим.

– Наварис – одна из лучших, кого я когда-либо видел, – казал Арарис, заговорив впервые. – По моему суждению, если бы я противостоял ей на официальной дуэли, она могла закончиться победой любого из нас. У тебя есть талант и школа, но ты все еще учишься. Твои шансы не очень.

– Согласен, – сказал Магнус. – Рисковать собой в сражении – это одно дело. А бросаться своей жизнью в схватке, на которую только дурак поставит деньги, это в общем совсем другое.

Тави посмотрел на каждого из них с серьезным выражением лица. Затем взглянул на Китаи.

– Я буду недовольна, если тебя убьют, чала, – она пожала плечами. – Делай так, как считаешь нужным.

Тави медленно кивнул. Затем глубоко вздохнул и указал пальцем на стену палатки.

– Там, – сказал он, – десятки тысяч испуганных, злых канимов. И тысячи гораздо более испуганных и злых, мстительных бывших рабов. Они считают, что имеют право видеть мёртвыми три наших Легиона, и через несколько часов они придут, чтобы убить нас.

– Если, – говорил он, – я не дам им причину поверить, что мы больше чем орудия убийства, порождения ворон, ублюдки, заслуживающие смерти.

Если я не смогу отдать людей, ответственных за эту резню, отвести Легионы, дабы перестать угрожать единственной возможности канимов попасть домой.

– Но Тави, – возразила Исана, – должен быть какой-то другой способ…

– Пока Арнос у власти, другого пути нет, – убеждённо сказал Тави. – Он не может сейчас отступить и оставить канимов в покое. Он будет продолжать сражаться, и он готов погубить всех воинов в Легионах, если это потребуется ради победы, а я не собираюсь позволить этому случиться.

– Тогда арестуй его, – сказала Исана.

– Пока я ещё не имею для этого оснований, – сказал Тави. – А если я попытаюсь арестовать его незаконно, его люди будут сражаться, чтобы защитить его. Мы сделаем работу канимов за них. И тогда они перебьют тех, кто останется. После этого война будет продолжаться. Ещё больше людей будет страдать. Ещё больше людей умрёт.

– Юрис макто убережёт нас от всего этого, и это единственный способ, как я могу его лишить законных полномочий, не привлекая в зал суда.

– Но… – начал Магнус.

Тави повернулся к старому камердинеру, нахмурившись.

– Всё просто, Магнус: канимы идут. Или я отдам им Арноса, или они убьют нас всех, а потом заберут его. Дуэль – это мой единственный способ отдать им Арноса. – Он посмотрел на каждого из них по отдельности. – Кто-нибудь здесь знает другой способ? Хоть какой-то?

Никто не ответил.

Тави медленно кивнул.

– Я доведу дело до конца. Поддержите меня, или уходите, если не можете.

Он снова обвел комнату взглядом. Исана смотрела, словно зачарованная. Она никогда не видела его таким прежде. Она никогда не видела никого, кто говорил бы с такой властью и силой. Никого, с тех пор, как Септимус умер.

– Я не могу, – сказал Арарис, его голос прозвучал очень тихо. – Я не могу тебе этого позволить. Я не собираюсь снова потерпеть неудачу.

Тави пристально посмотрел в глаза Арарису и ответил таким же тихим голосом:

– Это мой бой. Моя ответственность. Или ты собираешься толкнуть меня под колёса фургона, чтобы остановить?

Лицо Арариса побледнело, и он отвёл глаза.

Эрен осторожно подул на бумагу, потом медленно помахал ей в воздухе, чтобы помочь чернилам высохнуть.

– Готово, теперь нужны твоя подпись и печать.

Тави кивнул и повернулся к Исане.

– У меня нет кинжала, – сказала она ему тихо. – Он был в моей сумке. Я не видела его, с тех пор как мы были захвачены в плен.

Китаи бесшумно прошла мимо Исаны, сбрасывая с плеч рюкзак. Она сунула в него руку и достала кинжал, лезвие клинка и рукоять которого переливались оттенками алого и голубого.

На эфесе кинжала была выгравирована печать Дома Гаев, орла в полете. Китаи передала его Тави.

Исана медленно вздохнула. Потом сказала: