Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Шрифт:
При том что Романцев, конечно, ничего не говорил, а Величко просто Зернову стилем не нравился. Зато подойдет техничный Олег Надуда, тоже попросится – и вот тут уже Зернов реагирует иначе: «Конечно-конечно, поехали!» А его земляк украинец Нагорняк, силовой форвард, спрашивает: «Можно, ну Евгеньич, Надуда же играет?» Зернов отвечал: «Нельзя. Олег Иванович сказал, что тебе лучше тренироваться…»
А еще выпало мне счастье в 1993 – 1994-м с Федором Черенковым и Сергеем Родионовым, завершавшими карьеру, в дубле поиграть.
Какие это люди, какая школа! Я бегу, открываюсь,
А как у Родионова удар был поставлен! Сейчас у нас никто так не бьет. И человек интеллигентнейший. Сколько всего в футболе достиг, а злого слова от него молодые не слышали. Наоборот, подсказывал, что да как. Сергей тогда как раз из Франции вернулся – и хоть ему 33–34 было, на него любо-дорого было посмотреть. Недаром, выходя иногда за основу, он весной 1994-го, например, в Лиге чемпионов не кому-нибудь, а «Барселоне» забил. Очень рад, что он сейчас стал генеральным директором «Спартака». Достойный человек.
А с черенковского паса я даже забил однажды, помню. Играли в Лужниках, на тех полях, что левее центрального входа. Когда-то там была футбольная школа «Салют», а сейчас на этом месте автостоянка. Играли с «Чертаново», одержали уверенную победу – и сам Черенков отдал мне голевой пас. Я представить себе такого не мог.
И человеком он был просто добрейшим. Таких мало, почти нет. Больше мы общались, конечно, не тогда – в дубле я еще очень скромным был, – а когда за ветеранов вместе играли. Но и как дублеру всегда какие-то советы очень спокойным, тихим голосом давал, никогда не кричал.
Тогда, в 1993-м, мы играли два матча с коломенским «Авангардом» – одну на Кубок, другую в чемпионате. Едем обратно на «Икарусе» после второй игры, сажусь ближе к задним местам, вдруг унюхал курево. Оказывается, Черенков курил!
Я поражен был: кумир детства – и курит. Ну так все – живые люди. Тогда и начал это понимать. Представить себе не мог, что Лев Яшин вообще при тренерах спокойно курил, и ему никто не мог запретить, потому что он – Яшин.
Передали мне как-то, что Александр Тарханов в большом интервью «Спорт-Экспрессу» рассказал следующее: мол, когда я был в дубле, Романцев хотел меня оттуда убирать – не уровень, мол, – но Зернов меня отстоял. Сказал главному тренеру: ну играет парень в дубле, кому мешает-то?
Никогда об этой истории раньше не слышал и не знаю, правда это или нет. Зато отлично помню другой момент. То ли в 1993-м, то ли в 1994-м, незадолго до ухода Тарханова на пост главного тренера ЦСКА, основа и дубль «Спартака» тренировались вместе в манеже в «Сокольниках». Основной состав на одной половине поля, мы – на другой.
Делали так называемую «венгерку» – передачи в парах, на месте и в движении, минут по двадцать. Ее как раз и проводил Тарханов. Мы работали в паре с Саней Ширко, и тренер дал упражнение на жонглирование.
Подходит Александр Федорович к нам, смотрит. Хвалит Ширко, а мне довольно
А все потому, что я в напряжении был, а Ширко делал упражнение спокойно, на расслабоне. Да и вообще-то, по правде говоря, жонглирование, или, как в детстве говорили, чеканка, никогда к моим сильным сторонам не относилась…
Словом, вбилось мне тогда в голову, что из меня футболист не получится, а Ширко им легко станет. Задело меня это, конечно. А когда меня что-то задевает, заводит, я всегда с утроенной энергией стараюсь доказать обратное. Такой характер.
В «Спартаке», если плохо с мячом обращаешься, – ты вообще не футболист. Но ведь в команду приходили и те, кто с мячом был на «вы», зато имел другие качества. А потом со временем тренировки добавляли этим игрокам техники, а те, другие свойства никуда не пропадали. И люди начинали приносить пользу команде.
Говорят, что именно так произошло в свое время с Валерой Карпиным, да и я помню еще как болельщик «Спартака», что первое время он с мячом особо не дружил. Зато потом уроки Романцева впитал – и со своей работоспособностью оказался в полном порядке. Что потом и в Испании доказал.
Кстати, на первом матче Карпина за «Спартак» в 1990 году – том самом, знаменитом, с ЦСКА в «Олимпийском», когда он вышел на замену при 3:4 и сделал две голевые подачи, – я на трибуне сидел. В «Олимпийский» захаживал еще когда занимался в динамовской школе – мы там часто мячи подавали. Половина из нас за «Динамо» болела, половина, включая меня, за «Спартак». Но на тот матч я просто купил билет, – был тогда уже в школе «Локомотива».
А насчет техники – со мной, наверное, произошло то же, что и с Карпиным. За исключением того, что за границу я так и не уехал. Никогда не забуду эти сумасшедшие романцевские квадраты четыре на четыре в два касания. Пять минут подряд ты работаешь на износ. Доходило до того, что ты не дышишь, а шипишь. Но отдавался я полностью. Пять минут, потом небольшая пауза, смена – и еще пять минут. Уф-ф…
Но в этих квадратах все росли, и я тоже. Вот только настоящий эффект я почувствовал уже позже, в двадцать пять – двадцать шесть лет. Когда стал поопытнее – и понял, что во многом благодаря тем тренировкам читаю игру совершенно иначе, чем раньше.
В «Локомотиве» тоже квадраты были, но все-таки не такие. Там (в отличие от каких-то других упражнений у Семина) можно было позволить себе чуть-чуть расслабиться и поработать вполноги. А у Романцева – попробуй только! Это же главное упражнение было, и интенсивностью отличалось адской.
Если хоть кто-то у него из квадрата выпадал – доставалось по первое число не только этому несчастному, но и всем. Поэтому халтурить было невозможно – твои же партнеры от тебя бы мокрого места не оставили. Не нравится Иванычу, как мы работаем в квадрате, – запросто мог «максималку» дать. А это – смерть.