Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Шрифт:
Сильно подозреваю, что Мышалов дал мне нечто совсем простенькое вроде обыкновенного анальгина. Как это называется в медицине, когда пациент сам себе внушает, что таблетки действуют, – эффект плацебо? Вот и у меня то же самое было. Попил с недельку и успокоился.
Опять же – Семин мог раскричаться, узнав об этих ситуациях, но отнесся по-человечески. Да я и сам понимал, что надо пересмотреть отношение к жизни, не быть таким агрессивным. По крайней мере, за пределами поля. Щелкнуло: делаю что-то не то. Подумал – а если попадется такой, что не ты ему, а он
В детстве-то я вообще не дрался. За себя постоять мог, но чтобы по своей инициативе драться, да еще и до крови, – такого не бывало. Занимался футболом, меня драки не интересовали. Хотя если доходило, старался всегда ударить первым. Так же, как и в спорте, – хотел быть только первым…
А еще через несколько лет был день рождения у дочки. Где-то как раз незадолго до операции. 21 декабря, теща пришла. Я пылесосил, а они сидели на кухне. Выхожу из гостиной – и вижу, что входная дверь открыта, а в комнате какой-то кекс сидит, у жены в сумке роется.
Спрашиваю: «Ты кто?» – «Я мебель собираю». Подхожу к теще: «Этот с тобой?» – «Нет». Я все понял. Он встал, начал что-то рассказывать. А я же знаю, что он сейчас побежит – дверь-то не закрыта. Только он рванул – я сразу его повалил, и он упал.
Бить я его не стал, а просто скрутил и жене говорю: «Милицию вызывай». А потом выяснилось, что он наркоман и у него СПИД! Поэтому жена до сих пор благодарна мне за то, что я его не ударил. Она даже говорила: «Только не бей!» Видно, чувствовала что-то…
А он, пока милиция ехала, и угрожал мне, и совсем уж неожиданно предлагал: «Давай я тебе денег дам, чтобы ты меня отпустил». Я поразился: «А зачем ты сюда залез, если у тебя деньги есть?» Потом на суд пришел, меня спросили: «Что вы хотите, чтобы с ним сделали». Говорю: «Накажите по закону». Чем закончилось – не знаю. Мне это не было интересно.
Вообще-то со мной всякое приключалось. Зимой 2003-го произошел инцидент на сборах. В испанской Ла-Манге, на той же норвежской базе, где Семин годами раньше нас за пивом поймал. Играли контрольный матч с каким-то клубом из Норвегии, а там рыжий нападающий – все время бил, провоцировал, что-то явно мерзкое кричал.
Ну и допек меня. Я ему сначала кулаком в лицо дал, а потом еще ногой добавил. Семин бежит: «Ты что делаешь, сумасшедший?!» Меня уже держат, а у этого рыжего глаза такие: уберите, мол, отсюда этого ненормального!
Когда красную дали, я пошел оттуда в гостиницу через все поля, на которых люди другие матчи играли – вообще себя не контролировал. Но никто слова не сказал.
Через какое-то время Семин ко мне в домик заходит, садится и говорит: «Ну что, идиот? И тебя дисквалифицируют, и всю команду!» А ведь турнир проходил под эгидой норвежцев, они все и организовывали. Но я-то еще не остыл, говорю: «Мне все равно».
Он злится: «Нас же сейчас отсюда выгонят, кто сборы будет оплачивать – ты, что ли?» – «Я заплачу, успокойтесь!» Вроде бы главный тренер говорил разумные вещи, которые должны были меня смутить. А я сижу спокойный как танк: ну, нужны деньги – значит,
Ну, через пару дней, успокоившись, я пошел извиняться. Прямо к этому парню. Уладили всё. За сборы «Локомотива» как-то не хотелось платить…
Я относился к ЦСКА примерно так же, как Овчинников – к «Спартаку». И фанаты армейцев отвечали мне взаимностью. Во время одного из матчей они выпустили в воздух надувную куклу с надписью «Евсеев». По ходу матча я этого не заметил – увидел только потом в газетах. Видимо, они так отреагировали на какие-то мои обидные слова о ЦСКА в прессе.
По-моему, однажды я на эмоциях назвал «красно-синих» «командой-выскочкой». Конечно, ЦСКА – не выскочка. Я потом еще в газете принес им свои извинения и признал, что был не прав. Но от того, что именно их мы обыграли в золотом матче 2002 года, получил особое удовольствие.
А тогда на меня и Газзаев обиделся. Некоторое время не вызывал в сборную. Потом, в середине 2003-го, вызвал – на товарищескую игру против сборной легионеров чемпионата России. А у меня травма была – заднюю дернул. Врач ЦСКА, совмещавший должность со сборной, на это сказал: «Халявщиков вас что-то много развелось, не хотите играть!» Слышать это было обидно, но пришлось ехать на базу в Бор – по крайней мере, чтобы они удостоверились: у меня действительно травма. Иначе за неявку и в чемпионате дисквалифицировать могли.
Газзаев вызывает, я захожу к нему в кабинет. И у меня возникает ощущение полнейшего дежавю. Точно так же я когда-то заходил в Тарасовке к Романцеву. У того комната всегда была в тумане от дыма сигарет, а у Валерия Георгиевича – от сигар.
Газзаев смотрит на меня и говорит: «Почему ты так плохо отзываешься о ЦСКА? Ребята читают, всерьез воспринимают».
Думаю – сложный разговор предстоит, судя по началу. Но нет – разговорились, напряжение спало. Я даже извинился и пообещал, что впредь буду нормально говорить в прессе о ЦСКА. Уважаю Газзаева за то, что он переступил через личное, по-человечески повел себя и решил поговорить. А то, что у меня реальная травма, он понял быстро. И врачи посмотрели, и вышел я только через два тура.
Надо сказать, вовремя – когда «Локомотив» в Лужниках грохнул «Спартак» – 5:2. У «Спартака» тогда стоял «один из лучших вратарей Европы», как уверяли Андрей Чернышов и Сергей Юран – венгр Шафар. Он до этого в Новороссийске получил три, а тут и мы пятерочку отгрузили. Больше Шафар за «Спартак» не играл…
А Газзаеву за что надо отдать должное – на тренировках он своих, армейских, не щадил. В первом отборочном матче Евро-2004 с Ирландией он заменил Ролана Гусева минуте на 25-й – не знаю уж, почему, меня тогда не вызвали. Но потом пригласили на матчи с Албанией и Грузией, хотя в «списке 59», который Газзаев опубликовал после своего прихода в сборную, меня не было. Видимо, к концу 2002 года я его своей игрой заинтересовал…