Футболономика

Купер Саймон

Вторая стадия футбольного бума в континентальных промышленных городах стартовала после Второй мировой войны. Период 1950-1960-х гг. ознаменовался «экономическим чудом» Италии, когда толпы бедных крестьян Южной Италии в массовом порядке грузились в Палермо на экспресс Treno del sole, уносивший их на север, к новой жизни. Многие из них в конечном итоге осели в Турине, найдя себе применение на автозаводе Fiat. Вот что пишет об этом историк Пол Гинсбург: «Таким огромным и неиссякаемым был этот приток с юга, что к концу 1960-х гг. Турин стал третьим крупнейшим "южным" городом Италии вслед за Неаполем и Палермо». Работу на севере мигранты находили, но вот школ, больниц и жилья на всех не хватало. Они ютились в такой тесноте, что зачастую приходилось спать по очереди. В условиях такой бытовой неустроенности значение футбола как объекта пристрастия

многократно возрастало. Исследователь феномена иммиграции южан периода 1960-х гг. в Турин Гоффредо Фоли отмечал, что «на матчах "Ювентус" — "Палермо" множество фанатов-иммигрантов страстно болели за сицилийцев, а сегодня их сыновья, как все уважающие себя рабочие завода Fiat, поддерживают домашнюю команду».

По счастливой случайности, на которую подчас расщедривается история, массовая иммиграция в Турин началась вскоре после трагедии 1949 г., когда в авиакатастрофе почти в полном составе погибла любимая команда туринцев «Торино». Самолет, на котором летели футболисты, врезался крылом в базилику Суперга, возвышающуюся на холме над Турином. Своей поддержкой мигранты помогли клубу «Ювентус», зарекомендовавшему себя новым футбольным лидером города, подняться в разряд лидеров мирового уровня. Началось с того, что южане-иммигранты заразили страстью к «Ювентусу» своих оставшихся на юге родичей.

Примерно в те же времена, что и Турин, промышленный взлет переживала и Барселона. Между 1950 и 1960 г., пожалуй, не менее 1,5 млн испанцев переселились в окрестности Барселоны. Массовая миграция почти опустошила деревни во внутренних районах страны. Зато на пустырях вокруг Барселоны, как грибы после дождя, вырастали стихийные поселения (вроде тех, что сегодня облепили со всех сторон Джакарту), где обосновались бывшие крестьяне, распростившиеся со всем, что они знали и любили в прошлой жизни. Многие были неграмотны, и лишь единицы умели объясниться на местном каталонском диалекте. Большинство влились в ряды болельщиков «Барсы» — в испанском «новом Манчестере» это был самый доступный способ удовлетворить тягу к социальной принадлежности.

Связь между индустриализацией и футболом — явление почти универсальное для Европы. Так, в сезоне 2008-2009 гг. самая высокая средняя посещаемость в континентальной Европе отмечалась на матчах дортмундской «Боруссии» (в среднем 72 400 человека), одного из множества футбольных клубов промышленного района Рура. И во Франции исторически сложилось так, что именно промышленные города больше всего любят свои местные команды. Среди немногочисленных традиционных очагов футбола во Франции можно назвать угледобывающие Сент-Этьенн и Ланс, а также портовый Марсель.

Все упомянутые индустриальные центры были продуктом конкретной исторической эпохи, эпохи индустриализации. Конец породившей эти города промышленной революции отразился на их судьбе, зачастую довольно болезненно. Индустриализация оставила им в наследство не только пустующие доки и обезлюдившие цеха предприятий, но и горячо любимые футбольные клубы. Прихоть конкретной исторической эпохи наградила «Манчестер Юнайтед», «Барселону», «Ювентус», «Баварию» и «Милан» такой огромной массой болельщиков, что это позволило им занять господствующие позиции сначала в национальном, а потом и в европейском футболе.

Если компания Sport+Markt возьмется исследовать популярность футбольных клубов Турции, обнаружится тот же универсальный принцип. Футбольной столицей Турции является вовсе не ее официальная столица Анкара, а новый локомотив индустриализации, промышленно развивающийся Стамбул. Этот город дал жизнь трем самым популярным турецким клубам — «Галатасараю», «Фенербахче» и «Бешикташу».

Спору нет, в былые времена Стамбул, как и Санкт-Петербург, имел столичный статус, но оба города утратили его восемь десятилетий назад, задолго до того как футбол превратился в нечто значимое в их странах. До недавних пор, а именно до 1950-х гг., Стамбул оставался сонным провинциальным городом, население которого едва дотягивало до 1 млн человек. Позже он, видимо, стал последним из крупных европейских городов, переживших промышленную революцию. Со всей Анатолии на предприятия Стамбула хлынули трудовые мигранты. Только за 1980-1985 гг. население города удвоилось. На сегодняшний день Стамбул — крупнейший город Европы, где проживают 12 млн человек. Как водится, в стремлении побыстрее заполнить вакуум после разрыва прежних социальных уз вновь прибывающие пополняли ряды футбольных болельщиков,

благо в Стамбуле на выбор имелось целых три клуба. Для многих из них любовь к «своему» клубу стала самой сильной привязанностью из всех, что у них появились в Стамбуле.

Допускаем, что индустриализация так или иначе затронула практически все европейские города. Но лишь немногие испытали столь же мощное ее влияние, как Манчестер, Турин, Милан, Стамбул или Барселона. Именно в эти города в массовом порядке хлынули мигранты, именно для них менее всего были характерны устоявшиеся иерархические отношения и именно здесь социальные связи между людьми и местом их проживания были самыми слабыми. Словом, имелся эмоциональный вакуум, который требовал заполнения. Это становится тем более очевидным, когда сравниваешь промышленные центры со старинными городами, где традиционно селились представители высших слоев общества. В Англии к таковым относятся Оксфорд, Кембридж, Челтнем, Кентербери, Йорк и Бат — это города приличного размера с населением 100 000-180 000 человек. По контрасту с ними в индустриальных центрах такого же и даже меньшего размера — Мидлсбро, Рединг, Ипсвич, Блэкберн, Уотфорд, Бернли — сложились достаточно сильные футбольные традиции. Между тем среди вышеупомянутой плеяды старинных английских городов только один на сегодняшний день представлен в Футбольной Лиге Англии, да и то лишь с 1999 г. — это «Челтнхем таун». Дело в том, что такие города, как Оксфорд, Кембридж, Кентербери, Йорк и Бат, где исторически сложились устойчивые социальные иерархии и доля пришлого населения всегда была невелика, предлагали иные возможности вписаться в местный социум, и чтобы пустить здесь корни, новоприбывшим не было острой нужны становиться футбольными болельщиками.

Если лицо Оксфорда в мире определяет его университет, то лицо индустриального города — безусловно, местный футбольный клуб. «Барселона» (или «Барса»), «Марсель» и «Ньюкасл» (даже сейчас) были и остаются предметом гордости своих городов, что позволяет им несколько свысока взирать на Лондон. Когда «Барса» одерживает очередную победу, президент Каталонии по традиции выскакивает на балкон своего дворца на Пласа де Сан-Жауме и кричит бурлящей внизу толпе: «Барса побеждает, Каталония побеждает!»

У этих провинциальных клубов есть все: внушительная армия болельщиков, игроки, преданные клубу до последней капли крови, и серьезная поддержка местной плутократии. Так, Бернар Тапи вкладывает деньги в «Олимпик» Марсель, семейство Аньелли поддерживает «Ювентус», сэр Джон Холл — «Ньюкасл», прежде всего, чтобы прослыть благодетелями и королями своего города. Местные болельщики и спонсоры не жалеют сил и денег для своего клуба, не в последнюю очередь потому, что для них это дело гражданской чести. В Средние века во славу своего города они возводили бы на собственные деньги кафедральные соборы.

В таких провинциальных городах обычно есть один ведущий клуб, всеобщий любимец, и нередко это — единственное, благодаря чему имя города стало известно миллионам людей за пределами страны. Взять, например, «Манчестер Юнайтед» — наверняка тысячи фанатов по всему миру и знать не знают, что Манчестер — это такой город в Англии. В то же время у многих городов имеется два клуба, соперничающих за местное лидерство. В том же Манчестере это «МЮ» и «Манчестер Сити», в Милане — «Интер» и «Милан», в Турине — «Торино» и «Ювентус», в Шеффилде — «Юнайтед» и «Уэнсдей», в Глазго — «Селтик» и «Рейнджере», в Ноттингеме — «Форест» и «Каунти»; есть еще «Эвертон» и «Ливерпуль», «Бавария» и «Мюнхен-1860», «Барса» и «Эспаньол» (Барселона). Причем во многих случаях это соперничество подогревается политическими или религиозными противоречиями, а то и тем и другим вместе. Один из двоих, как правило, обречен на тяжкие испытания. Скажем, «Манчестер Сити», «Торино» и «Мюнхен-1860» немало времени на своем веку прозябали в низших дивизионах. «Эвертон» в последний раз выиграл национальный чемпионат в 1987 г. ФК «Амстердам» и вовсе прекратил свое существование [20] . Провинциальным городам среднего уровня попросту не хватает ресурсов, чтобы длительное время тянуть два крупных клуба. И в конечном итоге вперед прорывается кто-то один.

20

Имеется в виду ФК «Амстердам», просуществовавший 10 лет (1972— 1982). — Прим. науч. ред.