Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
— Вот и «а-а…», — слегка обиженно отозвался молодой янки, — ты молчал, как рыба, а я дергался, как та же рыба на удочке. По-моему, мне как-то слишком страшно.
— Нет, — эфиоп крутанул головой, — тебе нормально страшно. Не слишком.
— ОК, ты меня успокоил, Текле.
— Тогда, мистер Гарри, может ты включишь моторы, и поедем к причалу, а?
— Нет-нет, — Гарри Лессер поднял ладони, — мне надо немного успокоиться, а то пальцы дрожат. Давай, выпьем кофе. Надо, наконец, испытать в деле султанскую джезву.
— Ладно, мистер
Здесь требуется пояснение. Данный образец BN-Islander исходно принадлежал султану Хаммаду бин Теймуру аль-Сайиду, и был построен по его заказу, в стиле «авиа-яхта». Кажется, невозможно создать элитный интерьер в салоне с габаритами 4x15 футов, но исполнители сделали это. Стены салона были позолочены, диван и столик — тоже. Бар с холодильником, чайником и электроплиткой напоминал разноцветную мозаику. Санузел, размещенный в хвосте салона, был выдержан в кремовых тонах, но трубы и краны то ли позолочены, то ли просто золотые. Кофейная джезва в баре точно была золотой…
Этот гидроплан с экзотическим оформлением (как уже говорилось ранее) Гарри Лессер выменял у султана на сравнительно дешевую 55-футовую яхту-сейнер — модель SFS-80. Интересный штрих: некоторый (мягко говоря) казус, случившийся неделю назад между султаном Омана и молодым бизнесменом-янки не повлиял на эту случайную меновую сделку. Лессер (бежав с мега-яхты «Рух»), оставил там свой сейнер. А султан со своей стороны исполнил сделку 4 дня назад. Едва закончился шторм, этот гидроплан по его приказу был выставлен из трюма мега-яхты «Рух» на открытую воду немного севернее мелководной банки Фарадей. Вот и поменялись…
…Теперь кофе в золотой джезве варил эфиопский инструктор Текле Мангас, а заодно, разглядывал декор. Так внимание эфиопа привлекли арабские надписи, начертанные на позолоченном потолке черной каллиграфической вязью.
— Мистер Гарри, а ты знаешь, что там написано?
— Да, — ответил янки, — это изречения аль-Кинди, философа, жившего в Омане в IX веке.
— Вот те на! — удивился Текле Мангас, — Что, у исламистов когда-то были философы?
— Да, были, и очень талантливые.
— Вот те на… — озадаченно повторил Мангас, — …А про что, например, эти закорючки в середине потолка?
— Сейчас посмотрю, — сказал Лессер, извлекая из кармана свой палмтоп, — так. В центре потолка афоризм: «Вечно то, что никогда не могло быть несуществующим».
— Вот те на… Точно, философия. С непривычки мозг сломать можно… Ой-ой, я чуть не упустил кофе! — с этими словами эфиоп мгновенно поднял вскипающую джезву, ловко дунул на шапку пены, собравшуюся выскочить, и гордо поставил джезву на столик.
— Спасибо, Текле. Это был высший пилотаж.
— Ничего такого, мистер Гарри. Я умею вещи и покруче… Где там золотые чашки? Вот! Смешно все-таки пить из золотой посуды.
— Смешно, — согласился Лессер, сделав глоточек, — а скажи честно,
— Совсем не безнадежен! — уверенно ответил эфиоп, — Я видел многих пилотов, которые работают на местных линиях, хотя руки из жопы растут… Э… Извини, мистер Гарри.
— Никаких проблем, Текле. Главное — надежда есть, значит, буду учиться.
Оливковокожий эфиоп одобряюще подмигнул «курсанту», а потом грустно вздохнул.
— Эх! Хорошо, когда есть надежда. Слушай, мистер Гарри, ты в биологии понимаешь?
— Понимаю, на неплохом любительском уровне.
— Тогда скажи: что если обычная женщина забеременеет от мужчины-акваноида?
— Вот это ты спросил… — ошарашено отозвался Лессер, — …Если бы ген веритации, или точнее, аллель, был фрагментом естественного кода, то вероятность его проявления у ребенка рассчитывалась бы по Менделю. А тут аллель переносится модифицирующим вирусом… Если это для тебя важно, то я выясню у экспертов.
— Важно, — подтвердил Текле Мангас, — одна женщина оромо беременна от меня.
— Что? Как это?
— Просто, я ее привез контрабандой из южного Огадена. Мы с ней два года знакомы, и хотели пожениться, когда я заработаю денег на гипер-лайнере. Но, все пошло не так. Я позеленел, а там в южном Огадене совсем не стало жизни. Опять гражданская война. И поэтому Рарту по телефону сказала: давай, забирай меня как-нибудь. Ее даже не очень беспокоило, что я стал такой зеленый. И вот, я ее привез в конце января, когда летал в Найроби за какими-то контейнерами. Я на обратном пути сделал крюк на юг. Никто не заметил. На Каргадосе я договорился с Марти Логбе. Вот, так Рарту стала там жить.
— Гм… Дела, однако… Знаешь, ты бы свозил свою подругу к медикам.
— Да, я тоже об этом думал. Но ведь Рарту у меня контрабандная.
— Текле, не говори ерунды. У нас тут все свои, ясно? Я позвоню доктору Туану.
— О! Спасибо, мистер Гарри. А то тревожно. Понимаешь, Рарту начала зеленеть…
— Зеленеть?!
— Да. Будто она от меня не только забеременела, а еще и заразилась, понимаешь?
— Ни фига себе… Так! Я звоню доку Туану, и ты ему абсолютно все расскажешь…
Гарри Лессер никогда не считал, что хорошо знает биологию, в частности генетику, но теперь, благодаря 33-летнему доктору Юо Туану, милейшему общительному акваноиду вьетнамского происхождения, он почувствовал меру своего незнания и глубину своих заблуждений. До контракта с компанией «Гипер-Лайнер» Доктор Туан практиковался в районах гуманитарных катастроф. Его научные работы были посвящены конкуренции генетической изменчивости агентов инфекций и иммунной системы человека — древней невидимой войны на молекулярном уровне. Утверждения вроде «человек получает от родителей генетическую карту на всю жизнь» вызывали у него скептическую улыбку.