Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
И он показал рукой в сторону соседнего пирса. Там три знакомых БТР-40 заезжали на палубу скоростного десантного катера. На флагштоке катера трепетал зелено-красный вымпел с белой звездой. Елена поняла, что это — корабль Хафун-Ади, но вот вымпел…
— Нгуги, а чей там флаг?
— Ольтре-Джубийский.
— Какой-какой?
— Ольтре-Джубийский, — повторил кениец, и пояснил, — крайний юг Сомали делится на Республику Азания, столица — Доблей, и доминион Ольтре-Джуба, столица — Кисмайо.
— Ах да, точно, — Елена хлопнула себя по лбу, — я забыла, что Джубаленд распался.
— В
Самбука «Финикия» резво шла курсом зюйд-вест под бакштагом, мощно надувающим единственный парус — «латинский треугольник». За кормой растворялась в темноте и постепенно исчезала россыпь огоньков порта Могадишо. Герой прошедшего сумбурного дня — Сван Хирд стоял около леера на корме, и старался отрыгнуть в море остатки ужина. На самом деле, отрыгивать было уже нечего — просто, нервная система продолжала упорно реагировать на сомалийский «косячок», выкуренный Сваном после концерта (для снятия перенапряжения).
Елена Оффенбах стояла рядом на подстраховке, чтобы гало-рок музыкант случайно не вывалился за борт, вслед за ужином. Сван переживал и свое состояние и (к тому же) ее присутствие в такой не самый эстетичный момент его жизни.
— Слушай, — сказал он, продышавшись после очередного спазма, — может, ты пойдешь в каюту, а? Честное слово, я не маленький. Ну?
— Дважды «ну»! — буркнула Елена, — Не надо тут курить, что попало, тем более — после алкоголя. А раз уж так вышло, считай меня дежурным полисменом на посту.
— Черт… — уныло выдохнул Сван, — …Как меня плющит. Слушай, Елена, а концерт как вообще? Если по твоему мнению? Только честно.
— Концерт, что надо, мне понравилось. Честно. И ребятам на фрегате «Бевервейк» тоже понравилось. Считай: ты поддержал наших военных моряков в этой долбанной жопе.
— Классно, если так, — сказал он.
— Классно, — подтвердила она, — поэтому, не переживай из-за фигни с травкой. Просто не делай так больше. А если хочешь, я тебе принесу с камбуза кружку кофе.
— Думаешь, поможет? — с надеждой спросил он.
— Проверим, — сказала она, и окликнула лейтенанта, — Упанго, можно тебя попросить?..
— Приглядеть? — уточнил пиратский офицер.
— Да.
— Хорошо. Я пригляжу. Только зря хочешь дать ему кофе. Лучше будет йобоки.
— Йобоки? А что это?
— Это полезный напиток вроде чая. Просто, скажи мичману на камбузе. Он знает.
Есть правило: никогда не применяйте незнакомые психотропные рецептуры (путь даже натуральные), пока не получите достаточно подробную информацию об их действии. В данном случае, Елена игнорировала это правило (полагаясь на здравомыслие лейтенанта Упанго), и притащила с камбуза кружку чая — йобоки, о котором впервые слышала. По внешним признакам (цвету, запаху и п.п.) безобидная разновидность травяного отвара.
— Слушай, Елена, — тихо сказал Сван, — что-то не так с этим зельем.
— Что не так? — спросила она, протянула руку, четко отработанным движением нащупала пульс у него на шее… ничего такого: здоровый, разве что, чуть-чуть ускоренный пульс.
— Так-то я в порядке, — уточнил гало-рок музыкант, — но у меня вдруг какая-то внезапная эрекция. К гадалке не ходи, это от сомалийского зелья.
— Гм… — громко произнесла Елена, и бросила взгляд на лейтенанта, который, находясь ярусом выше, на кормовом мостике, осматривал океан через инфракрасный бинокль.
— Что?.. — отозвался Упанго, опустив бинокль, и повернувшись в их сторону.
— Вопрос, лейтенант, — сказала она, — от йобоки что бывает кроме лечебного эффекта?
— Ничего плохого, — ответил он, — похмелье исчезает, и хер встает, ух как!
— Про хер ты не предупреждал, — заметила Елена.
— А незачем об этом предупреждать, потому что ничего плохого в этом нет, — беспечно ответил сомалиец, и вернулся к визуальному сканированию горизонта.
— Глубокая философская мысль, — с некоторым сарказмом прокомментировала она.
— Ну, вообще… — задумчиво произнес Сван, глядя вниз, на рельефную фигуру, которая образовалась во фронтальной части его шортов.
— Да уж, казус… — проворчала Елена, — …Ну, идем, сделаем с этим что-нибудь.
За 10 (примерно) лет осознанной сексуальной активности, у Елены Оффенбах было не слишком много мужчин, но и не мало. Иногда встречались весьма достойные образцы, иногда — ничего особенного, и в любом случае, она полагала, что на сегодняшний день адекватно оценивает весь спектр сексуальных партнеров с их возможностями…
… Но в эту ночь она поняла, что находилась в состоянии заблуждения из-за тотального незнакомства с сомалийской фито-кулинарной традицией.
За те же 10 лет она прочла вполне достаточно любовных романов, и была уверена, что авторы произведений этого жанра грубо злоупотребляют ненаучной фантастикой при описании эротических сцен.
…Но (опять же) в эту ночь она поменяла свое мнение, и к 7:30 утра пришла к глубоко обоснованному выводу: авторы любовных романов не владеют информацией по своей тематике, и потому принижают скрытые возможности человеческого организма.
В 7:30 утра, Елена Оффенбах, нежно поцеловав в ухо Свана Хирда (который, исчерпав энергетический потенциал, заснул каменным сном), затем доползла до узкой душевой кабинки, привела себя в человеческий вид, натянула на свое тело шорты и футболку, и выбралась на палубу.
…А…ах! Свежий морской воздух ворвался в легкие.
Елена встала на цыпочки и потянулась пальцами к нежно-бирюзовому небу.
— Доброе утро, мэм! — приветствовал ее лейтенант.
— Привет, Упанго! А ты что, так и не ложился спать?