Футуриф. Токсичная честность
Шрифт:
…На седьмой минуте Инге тронула Огера за плечо, и покачала горизонтально ладонью вверх-вниз:
«У меня проблема».
Он ответил, подняв вверх согнутый крючком указательный палец:
«Что именно?»
Она коснулась ладонью макушки, затем двумя пальцами коснулась маски, и показала раскрытой ладонью направление.
«Может, у меня наркоз, но я что-то вижу вот там».
Огер повернул голову в том направлении, и… Увидел существо, плывущее вдоль дна примерно в 20 метрах от них. Разумной реакцией стал жест — большой палец вверх.
«Всплываем».
В ходе
Когда полпути до поверхности было пройдено, это существо изящно развернулось, и проплыв по диагонали к зарослям ветвистых кораллов на дне, исчезло из поля зрения.
Профессиональный дайвинг исключает употребление алкоголя в период «сессий», но в данном случае, для снятия стресса пришлось применить бутылку рома (из запасов «на всякий случай»). Огер молча залпом выпил полстакана, и занялся скачиванием видео-записей с камер на масках в ноутбук. Инге пила ром маленькими глоточками — у нее не получалось выпить сразу — зубы стучали по краю чашки.
— Эй, ребята, — спросил, наконец, Крис, наблюдая за чрезвычайно странным поведением компаньонов, — что там у вас случилось внизу?
— Одно из двух, — глухо откликнулся Огер, — или это был азотный наркоз с одинаковыми глюками, или здесь водятся русалки.
— Кто-кто? — изумился Крис.
— Русалки, — повторил Огер, щелкая клавишами ноутбука, — я хочу найти это на записи.
— Эй, ты шутишь? Русалок же не бывает!
— Может, не бывает, а может… А! Вот, посмотри-ка сюда. Что это по-твоему?
— Э-э… — Крис задумчиво уставился на экран. — …Чертова хрень!
— Это правда было? — негромко окликнула их Инге.
— Да, — сказал Огер, — черт знает, что это, но кроме русалки ничего на ум не приходит.
— Если это было… — произнесла она, — …То, что нам теперь делать?
К этому моменту, условная русалка, пользуясь акватагом (подводным буксировщиком), прошла милю на запад, к центральной формации плато, всплыла на три минуты, чтобы продышаться, снова погрузилась, и прошла еще три мили до точки, где дрейфовал над восточным подводным барьером 15-метровый парусный тримаран «Ласточка». Как мы помним, «Ласточка» формально являлась экспедиционным судном ассоциации «UFO-fisher», занимающейся поиском следов внеземных цивилизаций в мировом океане. А шкипером «Ласточки» была карибская мулатка по имени Кэтти Бейкер (известная еще, как Вайлет Тирс). На борту гостили: Элам Митчелл и Иао Софале. Иао была русалкой, которая привела в замешательство шведов на гайоте Голиаф. А сейчас…
…Сейчас Иао вынырнула под навесной палубой между главным корпусом и левым поплавком тримарана «Ласточка», и прикидывала, как лучше вытащить 100-фунтовый акватаг на палубу по предусмотрительно опущенному боковому слипу,
…Очень вовремя появился Элам.
— Стивидорская команда, мисс!
— О! Самое время! — искренне обрадовалась Иао. Вдвоем вытащить акватаг, это проще простого. Раз — и сделано.
— И как рейд? — поинтересовался Элам, включив кабель акватага в бортовую сеть, для подзарядки аккумулятора.
— Предсказуемо, — ответила она, — «шок и трепет», как в военной доктрине янки.
— Ух ты! Надеюсь, они от шока не забыли про декомпрессионные остановки?
— Нет, их отступление было поспешным, но организованным, — сказала Иао.
Лексикон у этой девушки — банту из Мозамбика был радикально милитаризован, что понятно: до вербовки на гипер-лайнер, она служила в повстанческой армии RENAMO. Конкретно — младшим офицером снабжения в северной группировке, которая в начале зимы прошлого года потерпела поражение от правительственных войск, отступила в Танзанию, и распалась. Солдаты и офицеры разбрелись по бандам и охранным фирмам. Таким образом Иао Софале угодила к вербовщикам «Либертатора», стала оливковой и толстенькой, зато получила возможность проныривать 40 минут на одном дыхании…
— Значит, — констатировал карго-офицер, — эти ребята оказались с крепкими нервами.
— Да, — лаконично подтвердила Иао, — а где шкипер?
— Она в задумках, и о чем-то секретничает с Акивашой.
— Акиваша… — откликнулась мозамбикская банту, — …Это странно: давать женское имя компьютеру. Ну, или программному комплексу. Какой смысл?
— Я думаю, — ответил он, — что это психологическая игра для одиночных переходов.
— А-а, это чтоб не так тоскливо было?
— Ну, вроде того.
— Ясно! — Иао покрутила ладонью, — Одиночный переход давит на мозги, это факт.
— То-то и оно. А хочешь горячего шоколада по ямайскому рецепту?
— Хочу, — сказала она, — только я сначала зайду к шкиперу, отрапортую.
— Давай, Иао, рапортуй. А шоколад будет через четверть часа на камбузе.
— Ясно, — снова сказала она, мимолетно погладила его по плечу, и энергичным шагом направилась к шкиперской рубке.
Шкипер Бейкер сидела в круглом пластиковом кресле-качалке фасона «надкушенное яблоко», расставляла маркеры на компьютерной карте Маскаренского плато, где были представлены все объекты комплекса «Футуриф», и не только…
— Привет, Кэтти! — окликнула ее Иао Софале, — Оперативную обстановку изучаешь?
— Да. Надо держать руку на пульсе. А как твое подводное дефиле на банке Голиаф?
— Нормально. Все как по прогнозу. Дайверы слегка напугались и ушли на всплытие.
— Ясно! — шкипер хлопнула в ладоши, — Значит, продолжаем?
— Продолжаем! — подтвердила Иао, — Завтра у меня игры с Эламом в поле зрения этих шведских дайверов. Будет весело, я так думаю. А скажи, как дела с нашим грузом?
— Все по план-графику, — сказала Кэтти, — мини-сейнер моего суперкарго придет в точку рандеву, пять миль к северу отсюда, за час до полуночи. Эрла не будет на борту, но его сомалийский экипаж, Хаким, Дауд и Каюм, знают, что делать. И Элам с ними знаком.