Г 2
Шрифт:
Раньше я не проворачивал таких трюков, а оказалось, что рукотворный вихрь в несколько раз увеличивает объёмы доступного для фильтрации воздуха. Я даже вспомнил подобный совет из училища, но там шла речь об использовании естественного ветра для экономии маны.
В плечо толкнуло. Выросшую в нём стрелу я принял отстранённо: я слишком хорошо знаком с ранами, чтобы понять – ничего серьёзного не случилось, едва пробило слои защиты и наконечник вошёл в мякоть мышцы максимум наполовину. Плохо то, что она вообще преодолела защиту каменной корки, магического Доспеха и артефактной защиты кольчуги: значит, стрела тоже совсем
Свист Ломателей оборвал работу фильтрующего заклинания, и я тут же создал его стёртые части заново. Давайте-давайте, твари. Ничего у вас не выйдет.
Совместные усилия, наконец, дали результат. В шар ослепляющего голубого пламени влетела очередная туша химеры, на этот раз костяной, и дым загустел, налился чернотой, что, закручиваясь штопором, резво устремилась вверх.
Визг Ломателей истончился, замер на грани слышимости, вворачиваясь в голову тупой болью и даже не думая заканчиваться. Пришла одна волна Эфира, другая и плетения артефакта дрогнули, а крайние руны истончились, грозя исчезнуть. Проклиная всех тёмных и пророков их, я рывком растянул ауру в полный размер, наполняя её маной и отсекая эфир Ощущая, как затылок наливается тягучей болью, стабилизировал работу артефакта.
Прикрывавший меня солдат вздрогнул, навалился на миг, едва не сбив с ног и не затолкнув в пламя, но выпрямился. Я скосил глаза, поглядев на стрелу в его боку и вернулся к контролю плетений. Не сейчас, не тогда, когда дымовой сигнал вознёсся уже на несколько десятков метров. Огневик сказал двадцать минут. Значит, нужно простоять ещё столько же!
Парни не подвели. Как бы ни наседали зелонцы, но они своими жизнями купили нам время и половину неба над головами заволокло чёрным дымом. Большего для Пеленора мы сделать не могли. Я первым оборвал плетения фильтрации, которое восстанавливал десятки раз и шар огня у моих ног сразу же потускнел, сменив цвет, а после и вовсе исчез, лишившись подпитки от своего создателя. Артефакт я оставил работать, охлаждая яму расплавленного камня, а сам со стоном облегчения вывалился из Сах.
Огляделся. Похоже, что победа осталась за нами: в отчаяньи командир зелонцев даже пытался сломать наш строй тушами Ломателей. Но это был уже жест отчаяния: в рукопашной у них страшны только размеры. Мой Скорп ковылял от тела к телу, ударяя единственной уцелевшей клешнёй.
Я попытался снять с пояса флягу, но не смог её нащупать. Поискав, с удивлением обнаружил под ногами в лапе мёртвой костяной химеры. Пробитую насквозь. Хлопнул по бедру стоящего надо мной солдата:
– Воды дай…
Глава 22
Схватка без магической поддержки далась отряду недёшево. Но, целиком отдаваясь подаче сигнала в крепость, я оказался прав: парням удалось самим задавить врага. Строй, Сигны, големы, взявшие на себя самых сильных противников. Справились даже с некромагами, но… потери были велики. Не понадобилась даже перекличка – пятеро погибших, причём, как ни странно, в простой схватке: двое получили артефактную стрелу в глазницу, остальные полегли в рубке. Ранены же были практически все поголовно. Кстати, солдат, что
Пока отряд приходил в себя после боя, я мрачно разглядывал Скорпа. Созданный для маневренного боя с немногочисленным противником, в схватке против десятков хорошо защищённых и вооружённых врагов он показал себя хорошим бойцом, но слишком уж дорого заплатил за свою победу. Все его преимущества в схватке грудь на грудь обернулись недостатками: длинные хрупкие лапы, отсутствие брони и слабость дешёвого материала. Тело голема покрылось трещинами и сколами, из-за которых вложенная мана терялась гораздо быстрее, а отрубленные лапы с клешней сильно снизили его возможности.
Способ всё исправить есть и даже давно испытан на своей шкуре: поправить готовое изрядно проще, чем создать заново. Вот только мне и так дорого далась подача сигнала: затылок по-прежнему ломит, а пальцы подрагивают, свидетельствуя о достижении моего предела. Ещё немного транса и боль исчезнет, только ничего хорошего для меня в этом не будет. Да и не было особого смысла в таком геройстве.
Я раскинул Сеть – пусто. Хлопнул голема по спине, отправляя его к Гвардейцу, словно всё понимающего коня и тот послушно заковылял пополнять запас маны. Размяв ноющую от тяжести шлема шею, отправился узнать планы у более опытных товарищей: пусть никто из нас и не участвовал в обороне Пеленора и не переживал нашествие зелонцев, но годы службы у них не отнять.
Устало гомонили бойцы, выполняя поставленные командирами задачи: адепты пополняли амулеты из своих крохотных запасов, кто-то помогал перематывать повязки у раненых, кто-то на быструю руку поправлял повреждённую броню, а кто-то топил снег для фляг или перевязок.
Офицеров я нашёл чуть в стороне от недавнего побоища, и, похоже, у них не было единого мнения о дальнейших действиях.
Когда я подошёл, давильщик кривил губы:
– Устав говорит об отступлении через резервные тропы в предгорья Пеленора и присоединении к любому из сторожевых постов для координации действий.
– Не тогда, – горячился маг, – когда мы можем ударить в спину идущим на крепость колоннам.
Лариг тоже был с ним не согласен и глухо возмущался очевидной даже для меня глупости:
– Как ты себе это представляешь? У нас раненые, да и без них мы не смогли бы угнаться за зелонцами. Они кроют даже наш – бегунцов – норматив для ускоренного марша. Но даже если случится чудо и мы их догоним? Они нас сметут, выделив хотя бы десятую часть в качестве арьергарда.
Старший лейтенант его поддержал:
– Этот пункт хорош для предгорий или лесов, где после удара можно быстро отступить и спрятаться. Где ты будешь прятаться на этом поле? Или убегать по колено в снегу? Тут стоит обратиться к пунктам…
– Значит, выделить небольшой отряд с нами, как кулаком, – снова вклинился огневик, перебивая своего вроде как командира, – который будет бить в спину зелонцам и отступать. Вон, возьмём в помощь големов.
Здесь уже не выдержал я:
– Не выйдет. Один уже не может быстро бегать, а второй и вовсе никогда не умел. Да и сам я сейчас ближайшие часы бесполезен – откат, слишком глубоко нырнул.