Г К Жуков на Халхин-Голе
Шрифт:
"Одной из важнейших кадровых проблем политотдела, - вспоминал П. И. Горохов, - было укомплектование политаппарата соединений и частей. К началу августа еще не везде были заменены выбывшие из строя политработники, хотя имелись значительные резервы численностью более трехсот человек{48}.
Кроме того, за три месяца войны выросли новые замечательные кадры, имевшие опыт боев с захватчиками. Это был золотой фонд, который держать под спудом было преступно. В течение нескольких дней все трудности были разрешены. Дивизионный комиссар П. И. Горохов проводил работу с кадрами дивизий и бригад, заместитель начальника политотдела батальонный комиссар С. И. Мельников ведал остальным звеном политработников.
Таким образом, за небольшой срок к началу наступления во всех соединениях и частях, а также и подразделениях советских войск, занимавших оборону в районе реки Халхин-Гол, был полностью укомплектован состав политических работников, руководящих партийных и комсомольских органов. Новые кадры сразу же включились в активную работу, которая принесла необходимые плоды в ходе развернувшегося 20 августа генерального наступления.
В подготовительный период Военный Совет провел целый ряд совещаний, главной темой которых была мобилизация личного состава войск на отпор врагу. Одно из них, помнится, состоялось 12 августа. В большой палатке у горы Хамар-Даба были собраны комиссары и начальники политических отделов, военкомы отдельных частей и редакторы газет. На земляных скамейках здесь разместились до 80 политработников, прибывших прямо из окопов. Хотя в выступлениях само слово "наступление" и не упоминалось, но все, о чем говорилось, было пронизано подготовкой к решающему штурму. Через два дня, 14 августа, здесь же состоялось аналогичное совещание и с руководителями комсомольских организаций.
Следует отметить, что в дни самых жарких и ожесточенных схваток, когда бойцы, командиры и политработники смотрели смерти в лицо, поток заявлений о приеме в партию или комсомол был наиболее высоким. Каждый воин хотел идти в бой коммунистом или комсомольцем. Так, если за весь период боевых действий с японскими захватчиками было подано 3503 заявления о приеме в ряды партии и 4170 - в комсомол, то только за 10 дней августовского сражения, с 20 августа по 1 сентября 1122 бойца заявили о желании стать коммунистами{49}.
Для того, чтобы ускорить рассмотрение документов, как рассказывал А. М. Помогайло, были найдены гибкие формы приема в партию, которые полностью обеспечивали твердое проведение в жизнь незыблемого партийного закона индивидуального отбора новых членов в ряды партии.
Заявления о приеме в партию рассматривали ускоренным порядком, без вызова с передовой бойца или командира. Сначала ими занимались партийные бюро частей, затем делегатские собрания первичных партийных организаций. Делегаты, обычно в ночное время, собирались в определенном месте, где и решали окончательно вопрос о приеме. Вернувшись в свои подразделения, они сообщали коммунистам о своем решении.
Прием в партию занимал большую часть времени и был основным в работе партийных комиссий. Они, и прежде всего их секретари, на марше и в боевой обстановке были ближайшими помощниками комиссаров и политических отделов, выполняли самые различные их поручения.
Ярким примером может служить деятельность старшего политрука Живолукова, имя и отчество которого, к сожалению, не помню. Он был секретарем партийной комиссии родной мне 11-й ордена Ленина танковой бригады имени М. П. Яковлева, в чьих рядах я начал свою службу в Монголии и с которой поддерживал связи, будучи адъютантом командующего.
Так, еще в ходе марша нашей танковой бригады из Ундур-Хана в районе Тамцак-Булака в конце мая 1939 года к исходу первого дня обнаружилась
Во время жарких боев на Баян-Цагане с 3 по 10 июля Живолукову было поручено организовать доставку боеприпасов, горючего, пищи, воды. Он возглавлял и эвакуацию раненых, и организацию работы медицинского пункта бригады в целом. Живолуков, как и другие секретари парткомиссий, проводил большую работу и с бойцами непосредственно в частях, вел людей в бой, проявляя личное мужество и отвагу в борьбе с врагом.
В период подготовки генерального наступления основная работа была перенесена непосредственно на передовую. Здесь, прямо в окопах, блиндажах партийная комиссия во главе со старшим политруком Живолуковым, как и партийные комиссии других соединений и партбюро частей, вели прием отличившихся воинов в ряды партии. Здесь же, на передовой, вручались и партийные билеты. В результате хорошо организованной работы только во время подготовки к августовскому наступлению партийные билеты были вручены 1138 воинам, а комсомольские - 1280{50}.
Таким образом, за этот период партийная организация 1-й армейской группы значительно окрепла. А это означало, что увеличилось число пропагандистов и агитаторов, возросло: число бойцов, горевших желанием быть в атаке впереди, считавших это теперь не только воинским, но и партийным долгом. Одновременно прибавилось полнокровных ротных партийных организаций в частях.
Исключительную роль в подготовке войск к наступлению сыграла фронтовая печать. Во время военных действий на Халхин-Голе и в последующий период в войсках 1-й армейской группы выходили несколько газет, таких как "Героическая красноармейская", "Ворошиловец", "За Родину", "Красноармейская газета", "Атака", "Сталинский сокол" и другие. Но главной, наиболее любимой бойцами и офицерами, была фронтовая газета "Героическая красноармейская".
Придавая большое значение широкому освещению боевых дел советско-монгольских - войск на Халхин-Голе, Политическое управление Красной Армии направило к нам целый ряд писателей, сотрудников центральных газет и журналов. Все они на период конфликта были прикомандированы к редакции "Героической красноармейской". К концу августовской операции сюда же прибыл и молодой поэт Константин Симонов.
Самым удачным, по всеобщему признанию, жанром газеты были очерки, которые почти ежедневно печатались в ней под рубрикой "Герои Халхин-Гола". Нередки были случаи, когда на место боев писатели и журналисты направлялись непосредственно по указанию комкора Г. К. Жукова.
Особенное впечатление производили теплые, задушевные очерки писателя В. Ставского, который в окопах, можно сказать, был своим человеком. Владимира Петровича запоминали все, кто хотя бы раз его видел. Высокий, полный, даже тучный, добродушный и жизнерадостный, как-то сразу, незаметно устанавливал контакт с каждым. Вскоре после первой встречи с ним я узнал, что В. Ставский был широко известен в литературном мире: он являлся редактором журнала "Новый мир". Узнал и то, что Ставский - литературный псевдоним, а его настоящая фамилия - Кирпичников. Простота и обстоятельность писателя, постоянное пребывание в гуще солдат на передовой, личное бесстрашие делали его очень популярным как в советских, так и в монгольских войсках.