Г. Гаррисон, Р. Шекли: Сборник научно–фантастических произведений
Шрифт:
Для мистера Байджлоу и прочих представителей его поколения было характерно, что они злоупотребляли молодежным жаргоном.
— Шнелль [37] , — оборвал его Марвин с бездумной жестокостью молодых.
— Ну, знаете ли, — только и вымолвил мистер Байджлоу, оскорбленно удаляясь.
Билли видел, что друг страдает. Это его смущало. Ему уже стукнуло тридцать четыре года, еще чуть–чуть, и он станет мужчиной. И работа у него была хорошая — десятник на 23–м сборном конвейере тарной фабрики «Питерсон». Держался он, конечно, по–прежнему как подросток, но знал, что возраст уже налагает определенные
37
Живо (нем).
— Марвин, в чем дело?
Марвин пожал плечами, скривил губы и бесцельно забарабанил пальцами по столу, затем сказал:
— Ойра [38] , омбре, айн клейннахтмузик эс демасиадо [39] , нихт вар? Дер Тодт ты руве коснуться…
— Попроще, — прервал Билли не по возрасту солидно.
— Извини, — продолжал Марвин открытым текстом. — У меня просто… Ах, Билли, мне просто ужасно хочется путешествовать, право!
Билли кивнул. Ему было известно, какою страстью одержим его друг.
38
Слушай (испан.).
39
Это уж слишком (испан.).
— Ясно, — сказал он. — Мне тоже.
— Но не так сильно, Билли… я себе места не нахожу. Принесли мороженое с фруктами. Марвин не обратил на него внимания и продолжал изливать душу своему другу детства.
— Мира [40] , Билли, поверь, нервы, у меня на взводе, как пружина в пластмассовой игрушке. Я все думаю о Марсе, Венере и по–настоящему далеких местах вроде Альдебарана и Антареса, и… черт возьми, понимаешь, даже думать не могу ни о чем другом. В голове у меня то Говорящий Океан Проциона–четыре, то трехстворчатые человекоподобные на Аллуи–два, да я просто помру, если не повидаю тех мест воочию.
40
Здесь: «знаешь» (испан.).
— Точно, — согласился друг. — Я бы тоже хотел их повидать.
— Нет, ничего ты не понимаешь, — возразил Марвин. — Дело не в том, чтобы повидать… тут совсем другое… гораздо хуже… пойми, не могу я прожить здесь, в Стэнхоупе, всю жизнь. Пусть даже у меня недурная работа и я провожу вечера с первоклассными девчонками. Но, черт побери, не могу я просто жениться, наплодить детей и… и… есть же в жизни что–то еще!
Тут Марвин снова сбился на мальчишечью неразборчивую скороговорку. Однако смятение прорывалось сквозь неудержимый поток слов. Поэтому друг мудро кивал головой.
— Марвин, — сказал он мягко, — это все ясно как дважды два, ей–богу же, гадом буду. Но ведь даже межпланетное путешествие обходится в целое состояние. А межзвездное просто–напросто невозможно.
— Все возможно, — ответил Марвин, — если пойти на Обмен Разумов.
— Марвин! Ты этого не сделаешь! — вырвалось у шокированного друга.
— Нет, сделаю! — настаивал Марвин. —
На сей раз шокированы были оба. Марвин почти никогда не употреблял имени божьего всуе.
— Как ты можешь?! — не унимался Билли. — Обмен Разумов — грязное дело!
— Каждый понимает в меру своей испорченности.
— Нет, серьезно. Зачем тебе нужно, чтобы у тебя в голове поселился пескоядный старикашка с Марса? Будет двигать твоими руками и ногами, смотреть твоими глазами, трогать твое тело и даже, чего доброго…
Марвин перебил друга, прежде чем тот ляпнул какую–нибудь пакость.
— Мира, — сказал он. — Рекуэрдо ко [41] на Марсе я стану распоряжаться телом этого марсианина, так что ему тоже будет неловко.
41
Здесь: «Не забывай, что…» (испан.).
— Марсиане не испытывают неловкости, — сказал Билли.
— Неправда, — не согласился Марвин. Младший по возрасту, он во многих отношениях был более зрелым, чем друг. В колледже ему хорошо давалась Сравнительная межзвездная этика. А жгучее стремление путешествовать сделало его менее провинциальным, чем друга, и лучше подготовило к тому, чтобы становиться на чужую точку зрения. С двенадцати лет — с тех пор, как он научился читать, — Марвин изучал уклады и обычаи множества различных рас Галактики. Больше того, по Симпатическому проецированию личности он набрал девяносто пять очков из ста возможных.
Он вскочил на ноги.
— Разрази меня гром! — воскликнул он, хлопнув себя правым кулаком по левой ладони. — Так и будет!
Загадочная алхимия решения сделала Марвина другим человеком. Без колебаний он вернулся домой, уложил легкий чемодан, оставил родителям записку и сел в реактивный лайнер, следующий в Нью–Йорк.
III
В Нью–Йорке Марвин сразу пошел в контору Отиса, Бландерса и Клента — маклеров по прокату тел. Его направили в кабинет мистера Бландерса — высоченного детины атлетического сложения, в расцвете лет; в свои шестьдесят три года он был уже полноправным компаньоном фирмы. Этому человеку Марвин и изложил цель своего визита.
— Конечно, конечно, — сказал мистер Бландерс. — Вы ссылаетесь на наше объявление от прошлой пятницы. Джентльмена с Марса зовут Зе Краггаш, у него превосходная рекомендация от ректоров Ист–Скернского университета.
— На что он похож? — спросил Марвин.
— Судите сами, — ответил Бландерс.
Он показал Марвину фото существа с бочкообразной грудью, тоненькими ногами, руками чуть потолще, крохотной головкой и необычайно длинным носом. На фото Краггаш стоял по колено в илистой глине, махал кому–то руками. Внизу была подпись: «На память о Грязевом Рае — лучшем курортном месте на Марсе, где можно отдыхать круглый год».
— Симпатичный парень, — заметил мистер Бландерс. Марвин в сомнении кивнул.
— Живет он в Уогомстамке, — продолжал Бландерс, — на краю Исчезающей Пустыни в Нью–Саут–Марсе. Вы, наверное, знаете, что это чрезвычайно популярный туристский край. Подобно вам, мистер Краггаш жаждет путешествий и желает найти подходящее тело–носитель. Выбор он целиком и полностью предоставил на наше усмотрение, оговорил лишь одно обязательное условие — здоровое тело и здоровый дух.
— Что ж, — сказал Марвин, — не хочу зря хвастаться, но меня всегда считали здоровяком.