Г.Р.О.М. 2

Киров Никита

Парни пошли в дом, я отвёл Глеба в сторонку.

— Инсценировка нужна, — сказал я, — потому что эти два бандита из трёх Некрасова заказать не могут, особенно такой сложной схемой. Не по масти это им. Кто-то стоит за ними, ёпсрт. Сто пудов стоит.

— Тунгус? — он нахмурился и опёрся рукой о стену.

— Тунгус — Смотрящий. Он может быть в курсе, что кто-то хочет подставить младшего Александрова, чтобы старший пришёл к нему решать проблемы. Но он точно не рискнёт стрелять в Некрасова. Это ему самому аукнется.

— Так-то да, —

Сибиряк кивнул, достал сигарету, но выронил. Координация в ноль, но голос и взгляд трезвые. — Его за Николай Иваныча так нахлобучат, что всё, капец, пишите письма. Это всем проблемы, и ворам в особенности. Я ваще думаю, если бы он был в курсах, он бы даже помешал такому. Смотрящий должен улаживать такие дела мирно, а не провоцировать бойню.

— Пацаны, — произнёс Ярик пьяным голосом, обнял нас обоих за плечи, но он был намного трезвее, чем хотел казаться. — Чё каво обсуждаем? — спокойно спросил брат.

— Проблему этого пацана, — я кивнул на подъезд, куда зашёл Денис. — Завтра с каждого по идее, обсудим. Вообще, я думаю, надо разыграть так, будто пацан стрельнул и Некрасова вальнул. От пацана захотят избавиться — сто пудов, но мы можем инсценировать и его гибель.

— Как? — спросил Ярик.

— Есть один вариант, надёжный, но немного кровожадный, — я оглядел обоих. — Не за ужином. Для этого будет нужен доброволец, желательно гад, как Барсуков или Кент. Или даже хуже. Тогда хоть одно доброе дело сделает.

Ну да, ведь скоро же в город должен вернуться один тип и продолжить свою серию. Участь, как по мне — для него в самый раз.

— Кабздец котёнку, — заключил Ярик.

— И кто? — спросил Глеб.

— Увидишь, а пока — отдыхаем, — сказал я. — Можно и передохнуть, заслужили. Вон, Димон гитару у кого-то выпросил, бежит. А утром — продолжим, даже чем-нибудь займёмся.

— Эй, смотрите, чё у пацанов знакомых взял! — Димка бежал к нам с акустической гитарой, на ходу распевая во весь голос: — На весь хутор под гитару песни матом буду петь!

Дальше было весело, уже можно было расслабиться. Димка играл на гитаре, орал вместе с Костей песню «Сектора Газа», ну а Денис Александров им подпевал, вернее — тоже орал:

— Эй, зазноба, выходи скорей во двор,

Я специально для тебя гитару припёр.

Я сыграю для тебя на аккордах на блатных,

Ну а коль не выйдешь ты, то получишь поддых…

Димка набрал воздуха в грудь, и все хором грянули:

— Возле дома твоего!

Девочки раскраснелись от вина, хихикали, я сел рядом с Юлькой, приобняв за талию, девушка положила мне голову на плечо, и сразу стало теплее. У неё новый парфюм, что-то похожее на персик по запаху.

— Даже не знала, что у тебя такие друзья есть, — сказала она. — Думала, ты только с Димасом общаешься.

— Завёл, хорошие парни. И жизни повидали.

Как водится, такие пьянки — не только смех и веселья. Побывавшие в Чечне парни вспоминали друзей и знакомых, и не все воспоминания были весёлыми.

— Витька там остался,

Славка, — перечислял уже действительно окосевший Глеб с незажжённой сигаретой во рту, положив руку на плечо Димке. — Паха Зимин, Валька Кочнев, много кто. И я там будто остался, нахрен, братан, — он наклонил голову. — Тело вернулось, а душа где-то там бродит. И никак не вернётся. Всё, кабздец, пишите письма…

Костя Левитан ободряюще похлопал его по плечу, потом сделал мне знак, что ему уже хватит. Да и Сибиряк уже едва сидел, не держался на стуле. Мы вдвоём с Костей оттащили Глеба на диван и положили туда. Минут через тридцать принесли туда Димку, который тоже расслабился и вырубился за столом. Потом Валеру, который подумал, что сможет перепить Ярика, и проиграл. Втроем они там едва влезли.

Левитан, как выпьет, говорить почти не мог, заикание мучило серьёзнее обычного, он только слушал. Сидели с ним и моим братом на кухне, слушал их рассказы, вернее, рассказы Ярика, но не о работе, не о братве, а о его друзьях с Кавказа, кого уже нет и кто ещё жив.

Слушал, подмывало самому что-нибудь рассказать, но не мог — ведь моя командировка туда ещё не случилась. Понимал всё, что он говорит, сочувствовал, но просто слушал. Да и раз он говорит о таком, то снова доверяет, как когда-то. Старый барьер между нами уже исчез, а давнишняя ссора забылась…

Александров-младший уехал на такси уже после полуночи, захватил с собой Ярика с невестой и Костю, обещая, что по пути их развезут по домам. Ну а остальных по ночи уже никуда не отправить, так и храпели втроём, не будить же их. Я ещё вечером звонил домой Димке, убедился, что у его младшего брата и сестры всё хорошо. Когда все ушли, кроме спящих, сел в кресло у стола и вытянул ноги.

Юлька села рядом на стул, но я перетянул её к себе и обнял.

— Услышат же, — прошептала она, кидая взгляд на комнату, откуда раздавался храп.

— Да просто посидим, — предложил я. — Вспомнил тут, пока песни орали, как на лавочке сидели тогда после выпускного, помнишь?

— А, это я помню, — она посмотрела на меня. — Я и кашляла тогда вовсю, думала, догадаешься — обнимешь.

— Точно? — я задумался. И правда. — Ну, что же, зато сейчас можно оторваться.

Обнял её покрепче, сидели, глядя на заставленный посудой стол, болтали о прошедшем ужине…

Поначалу казалось, будто это всё сон о том, что снова молод и вижу людей, чьи лица давно бы забылись, если бы не фотографии. Что проснусь — и я снова следак, надо будет идти в больницу, чтобы лечить серьёзную болячку, потом на работу, выяснять что-то, вести дела, расследовать и готовить материалы в суд.

Но всё меняется. Та жизнь размывается, но то, что мне нужно оттуда — я помню. А здесь — всё живое. И Юлька рядом, которая уже не пропадёт таинственно, ведь тогда её явно кто-то украл из братвы, скорее всего Наум. И брата никто не подставит, его враги — мои враги, и с ними мы уже разобрались, с новыми тоже.