Г.Р.О.М. 2
Шрифт:
— А кто это такой дерзкий вылез? Откуда?
— Северянка. Сега, Циремжит, третий кто-то ещё, выясняем. Но это явно шестёрки, за ними кто-то покруче стоит. Может, коллега твой, — я усмехнулся. — Тебя же ведь и коллеги не любят. И их понять несложно, с тобой пять минут поговоришь — уже за пушкой тянешься.
Говорил грубо, потому что подход к нему сдал. У него тяжёлый юмор, но и сам принимает такие шутки в свой адрес.
— Эх, а я наоборот дружелюбие к людЯм проявляю, — Некрасов засмеялся. — Ладно, веду себя, как обычно,
— Если бы не был в курсе, я бы тебе не говорил. Но он тебя уважает. И я понимаю, что ты дуру гнать не будешь, сыграешь как надо. Только тебе такой шанс даём.
— У меня вот чувство такое, Коршунов, будто с тобой лет двадцать работал, — он пристально уставился на меня. — Вот никак ты на свой возраст не выглядишь. Тебе вообще будто полтинник, и ты следак матёрый, как Иннокентий Петрович.
Лучшая похвала, я Кеху знал, много чему от него научился.
— В нужный момент будет выстрел, — чётко произнёс я. — Не растеряйся тогда. А детали вечером обсудим, где-нибудь на нейтральной земле. Спланируем… в идеале, чтобы ты кому-то слил, где будешь находиться. Удобная точка… у «свечки», например.
— О, — он хмыкнул. — Мысль. Но если сливать… это чё, крыса у нас сидит?
— Поэтому и говорю, что знать должен ты и Глеб, больше никто. Или пацана грохнут, вся схема пойдёт на дно, а тебя всё равно выцепят, просто позже. А крысу и вычислить можно.
— Да понимаю. Ладно, Коршунов, не знаю, чё тебе надо, но за предупреждение — благодарочка, — он протянул руку, — не забуду.
— Забудешь — напомню.
Он уехал, я вернулся в кабинет, поработал, после отправился на обед, захватив с собой Костю Левитана. Остальные — кто где, а он сидел в подвале, изучал инструкции. Ему уже выдана камуфляжная форма, надо мне тоже взять такой комплект.
Хотел его поспрашивать насчёт снайперских позиций в городе, Левитан в таких вещах разбирается, но не успел. Едва нам принесли пельмени, я увидел в окно, как рядом с моей машиной остановился знакомый «Мерс». Веселовский вышел, посмотрел на «марковник», а потом через окно прямо на меня.
И пошёл к нам.
— П-п-п… — удивлённый Костя показал пальцем на «Мерседес».
— Да ничего страшного, Костян. Делаем вид, что мы его не знаем, ведь знать нам его неоткуда. Я говорю, а ты страшно зыркаешь на него, как умеешь.
Левитан хмыкнул и кивнул. А я продолжил есть горячие пельмени как ни в чём не бывало.
Значит, седой консультант по безопасности из банка хочет со мной поговорить. Ну, почему бы и нет? Я догадываюсь, как он на меня вышел, но это не ключи и не убитый опер Зиновьев.
Там было чисто, и Веселовский пришёл ко мне по другому вопросу, где у нас вышло пересечение. Совсем другая причина, лежащая на поверхности.
У него сейчас ко мне большой интерес, но мне самому надо выяснить у него больше, чем он захочет рассказать. В конце концов, у
Глава 15
Я догадывался, почему Веселовский оказался здесь. Он как-то выяснил о Зиновьеве и о том, что я прикарманил ключи? Сто пудов нет.
А вот то, что я о чём-то разговаривал с Александровым, могло его заинтересовать. Как и личное знакомство с полковником Ивановым. Вот и надо узнать, что именно из этого заставило Веселовского приехать, не раскрывая свои карты.
— А неплохо здесь готовят, — невозмутимо сказал я Косте, посыпая пельмени перцем. — Ладно, надо его запутать, выяснить, что и как. Подыграй мне.
Костя Левитан кивнул. Поначалу растерялся, но быстро взял себя в руки. Будем делать вид, что об этом чекисте в отставке мы ничего не знаем и видим его впервые. И вообще, мы мелкие бизнесмены с большими понтами, тем более мы молодые, он запросто поверит, наверняка навидался таких.
Но надо сыграть убедительно. Мы молодые компаньоны, но как говорят в 90-е: хочешь потерять друга — открой с ним совместный бизнес. Вот и пусть Веселовский думает, что у нас не гладко. Если он что-то имеет против нас, то захочет воспользоваться этим и огребёт.
И если причина в Александрове, та самая, что на поверхности, здесь можно устроить неплохую такую ловушку.
У меня даже азарт проснулся, будто допрашиваю какого-то бандита и прошу оперов подыграть, пока не пришёл адвокат и всё не испортил. Хитрить мне не привыкать, но впервые я использовал это не для расследования, а, можно сказать, для выживания.
— И ещё, Костя, — я наклонился к нему. — Когда я дам сигнал, скажи «он же ничего не подписывал».
— Чего? — он выпучил живой глаз.
— Так и скажи, — я потянулся за зубочистками. — Если беру две штуки — это и есть сигнал. Должно сыграть нам на руку, Костян. Если что — я отвечу грубо, но так надо, братка, не обижайся.
Веселовский, один и без охраны, вошёл в кафе и двинулся к нам. Пол, покрытый старым вытертым линолеумом, скрипел под его ногами. На нём длинное, но лёгкое пальто, под ним — дорогой костюм. Всё в облике кричало, какой он богатый, но всё же богатство он демонстрировал без понтов братвы. Те носили на пальцах перстни размером с гайки, цепи толщиной с палец и кресты, как у священников, а у этого всё стильно.
— Господин Коршунов? — спросил он вежливым, но холодным голосом, и взялся за спинку стула, чтобы сесть.
— Падай, — «разрешил» я в свойской манере и продолжил есть. — А ты кто?
— Владимир Семёныч, — отозвался Веселовский, глядя на меня. Тон голоса изменился, стал грубее, перестал говорить на «вы». — Разговор к тебе есть.
— И чё почём? — всё так же неформально произнёс я, отметив, что взгляд у него становится злее. Не нравится ему вести разговор с нами, привык к более серьёзным людям. Тем лучше для нас.