Г.Р.О.М.

Киров Никита

— Джип есть, — предложил он. — «Лэнд Ровер», после наводнения был, но его восстановили, гоняет нормально.

— С утопленниками никогда не знаешь, какая проблема вылезет потом, — заявил я.

— Ну, да, — согласился Кардан, наморщив лоб. — «Марковники» есть… есть «Королла» 92-го года, — он задумался, подняв глаза к небу. — Джипы, джипы, джипы… чисто вот чистых… ну, один пацан продаёт, но я пока не скажу, насколько он чистый. Может, и не чистый. Надо номера на движке смотреть, у меня взгляд намётанный, скажу, когда перебиты,

а когда нет. Ауди ещё была, приличная, надо пробивать, сколько стоит. Покоцанная немного, но ездит ещё, и ремонт можно быстро сделать.

Сохраняя задумчивое выражение лица, Кардан сжевал ещё кусок мяса.

— О, — он с довольным видом посмотрел на меня. — Новенький Крузак есть сотый! 97-го года! Праворулька. Ну сам понимаешь, раз он младше пяти лет, то и ценник у него нормальный — тридцать тонн зелени.

Рановато для «крузака», вопросы будут, откуда взялся такой джип у простого безработного парня. А эти типы с банка могут отслеживать, кто делает такие крупные покупки, рассчитывая, что таким образом вскроется тот, кто забрал деньги и ключи. Так что обычную машину они вряд ли заметят, а вот про новенький «Крузак» им может стать известно.

В Японии машины резко теряли в стоимости, если им исполнялось пять лет: особенности законодательства и прочего. Поэтому их активно свозили нам на паромах во Владик, а оттуда они отправлялись по всем концам нашей необъятной страны.

А тачки младше пяти лет стоили дорого, и просто так их никто не покупал. Не каждый коммерсант или браток потянет такую цену. Понтов-то больше, когда у тебя тачка совсем новая, без пробега, прямо из салона, но понты такие обходятся очень дорого.

Короче, пока дорогую тачку не берём, а потом посмотрим.

У меня начал звонить сотовый телефон, но тут же сбросился. Я проверил номер, но он не определился. Услуга странно работала, определялись не всегда, хотя денежку за это снимали.

— Что ещё? — спросил я, а то Кардан молчал долго и всё ещё смотрел в небо, будто там был каталог машин.

— Ну… слушай, надо смотреть, — он опустил взгляд. — Давай тогда позвоню пацанам, ну и пробью, что подойдёт. И с тобой сконтачимся.

— Вот мой номер, — я сунул ему визитку. — Сегодня вопрос решим?

— Да без базара! — Кардан вытер пальцы платком и убрал визитку. — Через часок-два наберу, братан.

Он ушёл, а телефон зазвонил снова, я успел ответить.

— Я быстро, — торопливо проговорил Глеб Сибиряков, почти не делая пауз. — Помнишь, про Кента вчера говорили? Есть кое-что интересное. Где тебя забрать можно?

— На рынке у первого города.

— О, ништяк, я рядом, ща заеду. Там недолго. Жди у входа.

В трубке раздались гудки. Он мог позвонить с телефона шефа, у Некрасова мобила была, подарок от спонсора.

Интересно, что Глеб нарыл. Но скоро узнаем.

— Братан, возьми пока чего-нибудь пожевать, — я показал Димке на чайхану, стоящую в отдалении,

и сунул ему пятьдесят рублей. — Мне лагмана закажи и запить что-нибудь, но пусть не сразу принесут, а попозже. А себе — что хочешь. Потом тачку с тобой посмотреть съездим, подскажешь, что и как, ты же в них сечёшь. А то поговорить со мной хотят, срочно.

— О, ништяк, а то пока он мясо жрал, а у меня в пузе бунт начался, — Димка похлопал себя по животу. — Добро, погнал, жду.

Сибиряк заехал за мной быстро, буквально минут через семь его тачка стояла напротив главного входа рынка. Значит, он и правда был неподалёку. Приехал он на той самой красной девятке, на которой иногда ездили опера из РУБОП, и с Некрасовым я как-то говорил в ней.

— Иваныч сказал, порвёт, если я много говорить по сотику буду, — он показал мне большую мобилу. — Короче, там, на Зенитке, есть шалман один.

— Кента точка? — спросил я, напрягая память. Не помню, чтобы у него там был бордель.

— Как оказалось, да, — он кивнул. — Короче, мы там по своей теме были, и я его увидел, суку такую, тебе позвонил. Может, ещё успеем посмотреть, кто там трётся. Прав я оказался, — Глеб заулыбался. — Не Коршун.

Ехать надо было минут пять, дорога в это время дня почти пустая, только маршрутки иногда проезжали по ней. Но с широкой трассы пришлось съехать на разбитую дорогу.

Райончик этот под названием «Зенитка» я не любил, да и мало кому в городе нравилось здесь бывать. Повсюду серые пятиэтажки и старые бревенчатые двухэтажки, которые когда-то строили как временные жилища, но которые стояли до сих пор. Пыльно, грязно, а люди, идущие мимо, всегда косились на случайно заглянувших сюда людей, будто чувствовали, что этот человек не местный.

Глеб свернул к пятиэтажкам, шины шелестели по камням. Проехали мимо продуктового магазина с мрачной пчелой на вывеске, мимо огромной кучи мусора, которую никто не вывозил, и чуть дальше по полосе, которая когда-то давным-давно была дорогой. Мэрия обещала всё это починить, впрочем, я знал, что ничего так и не изменится даже в будущем…

То, что в этой пятиэтажке на отшибе находился бордель, мы и в первой жизни не знали, это Кент от следствия умудрился скрыть. Шалманы часто размещались в жилых квартирах, и соседи ничего с этим сделать не могли.

Мы остановились у большого тополя напротив дома и приступили к наблюдению. Глеб тем временем достал бутылку местного лимонада, открыл тугую пробку, в машине запахло апельсином. Но хоть немного перебило запах курева, да и вкус лимонада приятный, не приторный, Глеб сразу поделился.

Из-за туч вышло солнце, в салоне начало нагревать. Пришлось открывать окно.

Я видел отсюда припаркованные у первого подъезда машины: синий «запорожец», белый «москвич», ещё один москвич, только «красный», вполне себе приличная «копейка» — это явно автомобили жильцов дома.