Габи. Легенда о любви
Шрифт:
Потеряв интерес к Шарлю с Андре, все отвернулись от двери, принявшись доедать цыплёнка и запивать трапезу вином.
На улице Андре и Шарль, встретившись как старые приятели, поприветствовали друг друга хлопками по плечу. Андре, нагнетая интерес Шарля, не скрывал обуревавших его эмоций:
– Ты представляешь! У нашего любимого появилась новая пассия!
Шарль был весь во внимании. Разговор, казалось, попахивал очередной сенсацией, обещавшей стать остренькой… И о ком эта сплетня?.. О самом Гюго!
Андре постучал тростью
– Что, никак развод от него получил? – с кривой усмешкой поинтересовался он. – Вытри…
Он не успел договорить, как Андре тут же нервным движением вытер свои губы, не понимая, что на них могло остаться.
Шарль вновь криво усмехнулся, глядя с безразличием на обеспокоенность Андре, поддел друга:
– Да нет там ничего, кроме слюней, успокойся! Право, как баба! Ну, давай, вытряхивай всё из себя! Всю свою суть!
Андре, недовольно посмотрев на него, зло пробубнил:
– А причём тут моя суть? Я абсолютно не о своей сути! Есть и поинтереснее вещи в нашем мире!.. – многозначительно глядя на друга. – Например, Виктор!
При упоминании Гюго у Шарля загорелись глаза, он впился в Андре взглядом, умоляя продолжать:
– Ладно, не томи, говори уже!
Андрей оставил в покое трость, опёрся на неё и многозначительно сказал:
– Ой, как вас пробило, месье Сент-Бёв! – с интересом посмотрел на друга. – С чего бы это?
Шарль, покрываясь тёмно-бурыми пятнами, зло прищурился:
– Как вижу, не меня одного. Давай, выкладывай!
Андре наконец прорвало:
– Ты и представить не можешь! Девка! Цыганка! – Он показал на себе округлившиеся формы живота. – О! – ёрничая, – так что ещё один Гюго вот-вот на выходе. – Закатив глаза, с сарказмом выпалил: – Он это мне сам сказал! О Боже! Кажется, Гюго – второй Чингисхан! Решил воплотить в жизнь план по селекции «Человечество – мои дети». Сколько их уже по Парижу и окрестностям бегает? Гигант! Гигант во всем!
Шарль посмотрел на Андре, подчёркнуто сдержанно ответил:
– Тебе виднее! Гигант он или нет!
Андре моментально залился краской, но уже через секунду вспылил:
– Да, гигант! И может, и хочет! – окинул Шарля взглядом с ног до головы и с ехидством выдавил: – не то что некоторые! Не только мужики от них бегают, но и бабы. Да таким мужикам кроме как роли рваной жилетки ничего не отведено.
Шарлю стало обидно и стыдно. Он стал выпытывать подробности:
– Ну и как, та цыганочка – хороша или…
Андре неожиданно почувствовал вдохновение, в нём проснулся рассказчик, и он затрещал, как сорока:
– Ну, опять же для начала! Она не цыганка! Это я так с бухты-барахты ляпнул. Она что ни на есть венгерка. Из Трансильвании. Красавица!
Покачав головой, разложив бурлящие мысли по полочкам, он, как истинный знаток прекрасного, восторженно произнёс:
– Формы, конечно, несколько в расплывчатом виде,
Он замялся на мгновение в поисках поддержки со стороны Шарля, но, не дождавшись, продолжил поносить друга:
– Я и говорю, что он писал по молодости да по глупости одни фантазии и причуды… – с ехидством, – фантазёр!.. – и добавил: – Ну что ему могла дать его Адель Фуше? Он её и не любил никогда, так, по молодости, хотел выглядеть в её глазах мужчиной. – Засмеялся: – Он и поэт! Решил блеснуть своей самодостаточностью перед девушкой, которая на тот час отдавала предпочтение Эжену, его брату.
Тоже мне, Ромео и Джульетта. Родители сказали, родители сделали. И быть по сему! – Не в силах сдержать сарказма: – Та обещала любить до гроба одного, а вышла замуж за другого. Немудрено, что в день свадьбы разгорелась ссора! Брат пошёл на брата!
Поедая взглядом Шарля, побелевшего как полотно, он продолжил уничтожать буквально всех – Шарля, Гюго, Адель, Эжена… Прежде всего – в своих глазах:
– И из-за кого?!
Андре, расставив ноги, как победитель, окончательно раздавливая Шарля взглядом, понимая, что тот неравнодушен к прелестям Адель Гюго, припечатал:
– Нравы! Нравы! Помнится, на следующее утро после этих разборок Эжен лишился рассудка. – Глядя на вымученное лицо Шарля, признался: – Я бы из-за неё не сходил с ума… – хмыкая, – было бы… – тут же осёкся, посмотрев на выражение лица Шарля.
Тот стоял молча, щёки его побагровели, глаза от злости налились кровью.
Стараясь выкрутиться из двусмысленной ситуации, которую он сам же и создал своей бездумной болтовнёй, Андре стал уводить разговор в другую сторону, сменив тему:
– Короче, наш Гюго просто попал в русло нового времени, и не кто иной, а сам Шатобриан начал его возносить. Нам бы… Не дождёмся! – Помрачнев: – Только и дела, что чужую славу да чужие успехи обсуждать и критиковать.
Чувствуя, что он вновь опускается до грязных сплетен, с вызовом посмотрел на Шарля и с пафосом провозгласил:
– А судьи? Критики – кто? – И сам ответил на вопрос, глядя на раздавленного в собственных глазах Сент-Бёва: – Каждый из них никто! Мыльный пузырь! Что надувается до определённого размера – и всё… – лицо его скривилось от улыбки, – лопается на глазах, подтверждая, что он обычный мыльный пузырь, другими словами – пустое место… – переводя дух, – ничего толком так и не сделал.
Шарль, выслушав монолог друга до конца, резко развернулся и, не проронив ни слова, вернулся в таверну.