Габриэль
Шрифт:
— Что это? — Я подняла руку, и его взгляд упал на кольцо на моей руке.
— Кольцо.
Я выдохнула и села, отодвигаясь к краю кровати. Но он притянул меня обратно к себе:
— Это обручальное кольцо, Беатрис. Тебе не нравится?
— Мне… Мне оно нравится. Оно великолепно.
Он широко улыбнулся моему ответу.
— Но зачем, Габриэль?
— Потому что мы помолвлены. Помнишь?
— Нет. Мы не помолвлены, — я сложила руки на груди. — Мы только говорили об этом, а ты даже не спросил меня. Ты просто надел его мне на палец, когда я была без сознания. Так романтично, — Габриэль
— Забудь об этом. Это не имеет значения: всё фальшивка. И кольцо, вероятно, тоже. — Я откинула от себя одеяло и начала вставать, но Габриэль снова притянул меня к себе, нависая надо мной.
Его лицо помрачнело. Он поднял мою руку и посмотрел на кольцо.
— Оно принадлежало моей матери. — Он провел пальцем по кольцу. — Мой отец сделал его на заказ для нее. Это был её любимый цвет. И когда ты упомянула, что синий цвет тоже твой любимый, я подумал, что это судьба, — его глаза встретились с моими, и на губах появилась призрачная улыбка. — К тому же оно идеально подходит.
— Но почему бы не использовать фальшивое кольцо?
— Ты самая странная женщина, которую я когда-либо встречал, — Габриэль поцеловал меня. — Еще минуту назад ты не хотела, чтобы оно было фальшивым, а теперь спрашиваешь, почему не поддельное? — Он покусывал меня за подбородок, а затем перешел к шее.
— Мне кажется неправильным носить что-то с таким сентиментальным смыслом, а мы с тобой… Мы… Мы просто…
— Мы просто кто? — спросил Габриэль.
— Ты сам сказал, что это для того, чтобы сбить с толку врагов моего отца. Но мне кажется, это не работает. И хотя между нами есть… взаимная симпатия, мы, похоже, также проявляем все худшее друг в друге, даже несмотря на то, что ты и так был довольно плохим с самого начала. И ты не из тех, кто любит отношения. Давай не будем забывать, что я даже не в твоем вкусе…
Габриэль прервал меня поцелуем. Он прижался губами к моим губам, и когда я поддалась поцелую, захватил все мое внимание. Его рука обхватила мое лицо, когда он отстранился, а его губы задержались на моих, и затем он прижался ко мне лбом.
— Я знаю, что сказал, Беатрис. Но с тех пор, как я встретил тебя… Ты завладела моими мыслями, моими снами. Каждый божий день ты у меня на уме и… в моем сердце тоже. — Его глаза искали мои, когда он снова посмотрел на меня. — Я не могу сосредоточиться, потому что думаю только о тебе. Я правда не знаю, как это случилось. Я никогда не думал, что буду испытывать к кому-то такие чувства. Я пытался игнорировать это или находить оправдания. — Он взял меня за руку, сплетя наши пальцы вместе. — Когда они пытались забрать тебя, я понял, что мои чувства к тебе не были мимолетными. А потом я увидел Лео над тобой… Я уже давно ничего не боялся, но тогда я испугался, что потеряю тебя. — Он засмеялся, но это был грустный смех. И когда он посмотрел на меня, я увидела его глаза, покрасневшие и полные слез, и мое сердце сжалось. — «Я люблю тебя, Беатрис Бьянки. Я знаю, что не очень хорош в роли парня или романтика, но я не хочу, чтобы эта помолвка была фальшивой. Я хочу быть с тобой каждый день до конца своей жизни».
Я притянула его лицо к себе и поцеловала в глаза, почувствовав на своих губах его слезы.
— Я
— Ты любишь меня, Беатрис?
— Да, — мои глаза расширились от этого признания, а его лицо озарилось самым очаровательным образом. — Я… я правда люблю тебя, Габриэль. Но мы едва знаем друг друга. Розетта явно ненавидит меня. А что подумает мой отец? О Боже, у моей мамы, наверно, случится сердечный приступ! — Мои мысли понеслись вскачь, представляя все, что скажет, подумает или сделает моя мать, когда узнает об этом.
— Какая разница, что подумают или скажут остальные? — Он взял мое лицо в ладони. — Люди женятся, зная друг друга меньше времени, чем мы.
— Ты сумасшедший. — Я покачала головой, пытаясь сдержать и слезы, и смех.
— Ты тоже, — ответил он, и я засмеялась, обхватывая его руками и крепко прижимая к себе. — Как тебе это, Беатрис? — Габриэль наклонился и потерся своим носом о мой, а затем осыпал мое лицо поцелуями. — Ты выйдешь за меня замуж, mia patatina?
Я посмотрела в его карие глаза, и в них просто не могла не светиться любовь, потому что он ждал от меня ответа.
— Да, я выйду за тебя, Габриэль.
Он улыбнулся и поцеловал меня.
— Я обещал Пии, что дам тебе отдохнуть, — сказал он мне в перерывах между поцелуями. — Но ведь мы проспали большую часть дня… то, чего она не знает, не причинит ей вреда, верно?
— Габриэль…
— Я шучу, но давай сходим куда-нибудь поужинать. — Он лег на меня сверху, уткнувшись лицом мне в шею.
— Я дерьмово выгляжу. Все эти шишки, синяки.
Он приподнялся на локте и посмотрел на меня:
— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо знал.
— Наверное, правду говорят, что любовь слепа.
Габриэль не рассмеялся, как я ожидала; напротив, его лицо было серьезным. Он наклонился на бок и переплетал свои пальцы с моими.
— Моя любовь к тебе не слепа, любимая. Может быть, я новичок в этом деле, но это не страстное увлечение или щенячья влюбленность. Я думаю, это у меня в крови. После того, как я жил вслепую и заблудился во тьме мести, ты вновь вернула смысл в мою жизнь. Теперь ты — моя жизнь, Беатрис.
Он поднес наши переплетенные руки к своим губам. Когда он поцеловал мою руку, я подарила ему улыбку, чувствуя, как сердце наполняется теплом.
— Это было действительно мило, Габриэль. Наверное, это было бы еще милее, если бы ты не поцеловал свою собственную руку.
Он опускает голову на мою грудь и смеется. Его голос приглушен моим телом.
— Я надеялся, что ты не заметила.
Я хихикаю.
— Трудно не заметить, но все равно это было мило и уморительно. Ладно, пойдем поедим, но, может быть, заглянем к Грассо?
Он поднимает голову от моей груди и сужает глаза.
— Зачем?
— Габриэль, он чуть не погиб, спасая женщину, которую ты, по твоим словам, любишь.