Габриэль
Шрифт:
— Я действительно люблю тебя, но технически это ты спасла его задницу. И он знает, что, находясь рядом со мной и делая то, за что я ему плачу, он рискует умереть, причем очень реально и с большой вероятностью.
— Это касается и меня? — Я сажусь, и он откидывается назад. — Есть ли у меня реальная и очень вероятная возможность умереть, находясь рядом с тобой?
Он пристально смотрит на меня, прежде чем сдвинуться с места и упереться локтями в колени, потирая лицо и проводя рукой по волосам. Выдохнув, он снова смотрит на меня и гладит по лицу.
— Я не позволю, чтобы
Я делаю глубокий вдох и сажусь. Теперь меня немного тошнит от того, что я не ела весь день.
В комнату снова входит Габриэль и протягивает мне таблетку от тошноты и стакан воды.
— Сейчас, наверное, самое время рассказать мне, чем ты на самом деле занимаешься, Габриэль, потому что ты точно не просто финансовый директор отелей своей семьи, главарь.
Я беру его за руку и притягиваю к себе, чтобы он сел рядом. Провожу пальцами по татуировкам и венам на тыльной стороне его руки.
— Ты путешествуешь с целой оравой людей, у тебя всегда при себе как минимум пять разных мобильных телефонов, ты дерешься так, будто тренировался почти всю жизнь, и ты всегда рядом. И что-то мне подсказывает, что Анджела пытается заставить тебя поговорить с Федерико, потому что твоя версия проучить кузена означает, что его больше никогда не найдут или он превратится в удобрение.
Он разражается громким смехом и переползает через меня, толкая обратно на кровать.
— Боже, как я люблю тебя и твой сумасшедший ум. Что еще открыла твоя высокая наблюдательность?
Он прислоняет свою голову к моей и закрывает глаза. Я провожу руками по его крепкой спине.
— Ты определенно любишь обниматься, и я знаю, что ты предпочитаешь фрукты на завтрак, красное вино белому и носишь больше украшений, чем я.
Я убираю волосы со лба, когда он откидывается назад, чтобы посмотреть на меня.
Я провожу пальцами по некоторым шрамам на его лице.
— Я погуглила и почти ничего не нашла, кроме нескольких отелей и предприятий, связанных с вашим именем. И я слышала, как персонал упоминал другую фамилию, когда говорил о вас… Я почти уверена, что слышала, как Пиа тоже говорила это.
Его глаза встречаются с моими, когда я продолжаю.
— Ди Маджио. Как в этом отеле, «Ди Маджио», — произношу я.
Он внимательно наблюдает за мной.
— Ты не злишься? Или испугались?
Я покачала головой.
— Я могу только предположить, что ты используешь "Барроне" в качестве псевдонима из-за своей бандитской жизни. И, как я уже говорила тебе раньше, меня нелегко напугать, Габриэль. Я прожила в страхе большую часть своего детства и взрослой жизни из-за жестокого отношения моего деда. Моему отцу угрожали жизнью еще до того, как он стал адвокатом. Я не идиотка и знаю, что он нажил много врагов, но до недавнего времени это были лишь пустые угрозы.
Габриэль положил голову на меня.
— Никто раньше не преследовал твою семью?
— Если и преследовали, то папа никогда не давал нам об этом знать, наверное, чтобы не пугать. И, может быть, я должна быть напугана и расстроена тем, что ты не сказал мне правду. — Я поднимаю его
Я улыбаюсь, перекидываю свою ногу через его ногу и переворачиваю нас так, что оказываюсь сверху. Габриэль смотрит на меня с мягкой улыбкой на губах, затем садится и обнимает мое лицо, целуя меня.
— Я бы не назвал то, чем я занимаюсь, бандитской жизнью. Я возглавил семью в восемнадцать лет. Увлекся титулом, позволил власти завладеть собой и решил, что должен доказывать свою правоту с помощью кулаков, чтобы заслужить уважение. Но такое мышление привело к тому, что в девятнадцать лет я попал в тюрьму за то, что избил старого соперника почти до смерти.
— Что случилось? — Я провела руками по его волосам. Он наклонил голову на мою грудь, сделав глубокий вдох, а затем снова посмотрел на меня.
— Дядя Диего набросился на меня, когда я пришел к нему с повинной за то, что он сделал с Серафиной. Мы поссорились. Дядя сказал, что Серафина — шлюха, и еще какую-то чушь. В общем, у меня тогда был короткий запал. — Я подняла брови. — Ну, короче, чем сейчас, — уточнил он, откидывая мои волосы назад на плечи. — Мы подрались, и я чуть не убил его. Он потерял глаз, у него сломано несколько ребер, пробито легкое, а челюсть ему пришлось восстанавливать хирургическим путем и зашивать проволокой, — вздохнул он. — Тогда я не успел все обдумать и действовал в ярости. Вражда между нашими семьями закончилась кровавой баней. Это привлекло к нам слишком много внимания, вызвали полицию, меня арестовали, и я отсидел.
— Это и есть та вендетта, о которых ты говорил ранее? Это было между вами и Диего? — спросила я, наблюдая, как он отводит взгляд и кивает.
— Но наличие врагов — это нормальное явление. Жадность, плохие деловые отношения, предательства, разрушенные союзы, — добавил он, погружаясь в свои мысли. Несколько мгновений мы сидели в тишине. — В любом случае, что ты скажешь, если мы сообщим твоей семье, что мы официально помолвлены? — произнес он, нарушая молчание.
— Давай подождем до завтра. К тому же ты уже поговорил с моим отцом. Я не хочу иметь дело с цирком, который начнется, когда моя семья узнает об этом. Давай просто насладимся этим счастливым моментом между нами, пока моя семья не заставила тебя бежать в горы. — Я улыбнулась ему и прижалась губами к его губам. — А как же твоя тётя? Стоит ли мне беспокоиться, что она объявит меня в розыск за то, что я забрала у нее ее гордость и радость? — поддразнила я.
Брови Габриэля сдвинулись вместе.
— Она уже знает.
— Она знает? — удивилась я.
Он кивает, проводя пальцем по внутренней стороне моего халата.
— И как она это восприняла? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Она была недовольна, считает, что мы торопимся…
— Я ей действительно не нравлюсь, да? — говорю я, и он обхватывает мое лицо.
— Она тебя не знает, — отвечает он.
Я ничего не отвечаю.
— Давай собираться и пойдем к Грассо? — предлагаю, съезжая с его коленей и начиная сползать с огромной кровати, но он тянет меня обратно.