Габриэль
Шрифт:
Я продолжала осматриваться, в поисках чего-то неопределённого. Никто не смотрел на меня так, как я ожидала. Мои мысли снова вернулись к загадочному мужчине, который удивил меня поцелуем. Он мог быть любым из присутствующих здесь мужчин, и я бы ни черта не поняла, кто это.
— Ты в порядке? — спросила Клара.
— Что?
— Ты покраснела, — Клара положила руку на моё лицо.
— О да. Думаю, я слишком много выпила, — ответила я.
— Пойдём, подышим воздухом, — предложила Клара, подводя меня к открытой двери, которая
На террасе было несколько пар. Они тихо разговаривали, а некоторые даже целовались.
Мы живём только один раз, верно? Кто я такая, чтобы судить? Особенно после того, что я сделала в той тёмной комнате.
— Так какой он?
— Кто? — спросила я, вырываясь из своих бессвязных мыслей.
— Тот высокий, мрачный, великолепный друг Луки Барроне, с которым ты болтала? — Клара обернулась ко мне и улыбнулась.
— А-а-а, он, — я сморщила нос. — Именно такой, каким он выглядит: красивый, высокомерный, холодный и удивительно любопытный.
— Похоже, ему нравилось твоё общество, — заметила Клара, наклоняясь над балконом и одарив меня знающей улыбкой. — Он не ушёл, когда ведущий позвонил в колокольчик. Сколько? Два? Три раза?
Я фыркнула:
— Сомневаюсь, что он был там из-за влечения, скорее из-за нездорового любопытства.
Клара покачала головой на мой самоуничижительный юмор:
— Карла и Лука, кажется, установили связь, не находишь?
— Похоже на то. Я просто хочу, чтобы она была счастлива. Она этого заслуживает, — я посмотрела на огни города и вздохнула.
— Как и ты, девочка, — Клара обняла меня.
— А что насчёт тебя? Кто-нибудь привлёк твоё внимание?
— Нет. Думаю, что после Парижа моя жизнь разрушена, — она улыбнулась. — Пойдём, потанцуем. Ещё рано, а на тебе мои счастливые туфли. Мы можем показать наши убойные танцевальные движения, которые наверняка привлекут мужчин на террасу.
Я рассмеялась, зная, что танцевальные движения, которые она имеет в виду, произвели бы на мужчин противоположный эффект.
— Тогда твои туфли, должно быть, сломаны. Или, может быть, моя сестра права. Сломана я.
— Прекрати. Не верь в эту чушь.
Мы возвращались к дверям, когда я услышала знакомый бархатистый голос, который держал меня в плену ровно пятнадцать минут и двадцать секунд. Я дернула Клару за руку и прижалась к внешней стороне здания.
Лука сделал глоток пива и заметил:
— Сегодняшний вечер оказался лучше, чем я себе представлял, учитывая все обстоятельства.
Он широко ухмыльнулся, и я подумала, не связано ли это с Карлой.
— Разве ты не рад, что пришёл, Габ? Ты думал, что лучше было бы подождать, но оказалось, что всё сложилось к лучшему. Нет?
Мужчина насмешливо хмыкнул.
— Ты говоришь так только потому, что поговорил с единственной здравомыслящей женщиной в этой комнате, — он зажёг сигарету, сделал глубокую затяжку и выдохнул дым в ночное небо.
«Теперь
Лука снова привлек мое внимание, продолжая разговор:
— Да, Карла красивая и милая. Но опять же, они все кажутся милыми. Правда, я общался только с другой ее сестрой, Луной. Она кажется забавной, немного юной для меня, но лучше, чем большинство здешних дрянных путан, которые, очевидно, хотят только одного.
Мои глаза сузились от возмущения, услышав, как Лука говорит о женщинах.
— Говори за себя, Amico, — высокомерно ответил Габриэль, держа сигарету в руках.
Я почувствовала, как в груди кипит ярость.
«Я так и знала! Лживый ублюдок!»
Лука продолжил:
— Не делай вид, что ты здесь только ради этого. У тебя был долгий разговор со старшей сестрой Беатрис.
— Беатрис, — «лживый Пиноккио» произнёс мое имя с явным пренебрежением.
Легкая дрожь пробежала по мне, когда мое имя прозвучало с его губ. Он затянулся сигаретой и усмехнулся:
— Не знаю, чего я ожидал, но она ничем не отличается от остальных. Разве что скучная, бесхарактерная — чертова эмоциональная развалина. Я должен быть в полной жопе и в отчаянии, чтобы провести с ней ночь, если до этого дойдет.
Клара задыхалась от возмущения рядом со мной, и я вынырнула из легкого оцепенения, вызванного алкоголем. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Я не понимала, почему я чувствовала себя обиженной, пристыженной и униженной. Он даже не знает меня.
— У нее сейчас трудный период. Она недавно рассталась с полным мудаком после двухлетних отношений. Так сказала Карла, — ответил Лука.
— Я потрясен, — Габриэль сделал еще одну затяжку, затем бросил сигарету и затушил ее ботинком, засунув руки в карманы.
Раздался звонок: «Чей телефон звонит? Мой! Мой!» И я поняла, что это мой телефон. Мелодия звонка раньше казалась мне забавной, но теперь она только усугубляла унизительность этого кошмара.
Я вынырнула из всепоглощающей черной дыры унижения и ненависти, в которой оказалась, и посмотрела на телефон в своей руке. Это была Карла.
— Привет, Карла, — ответила я, поднимая глаза.
Воплощение дьявола и Лука смотрели на меня. На лице Луки было написано смущение и даже жалость, что только усугубляло мое состояние.
— Да, я все еще здесь. Просто вышла на террасу с Кларой, чтобы подышать свежим воздухом.
Я сохраняю ровный голос и направляю всю свою ненависть на это отродье сатаны. В его глазах нет ни раскаяния, ни вины — ничего. Я не должна удивляться, но мое зрение начинает расплываться.
— Ладно, мы возвращаемся, — говорю я, положив трубку и сообщая Кларе, что мы уезжаем. Не раньше, чем я пролила проклятые слезы, которые с трудом пыталась сдержать.