Габриэла, корица и гвоздика

Амаду Жоржи

— Нет, полковник. На завтра нельзя.

— То есть как это так, почему?

— Потому что завтра банкет и вы мой гость. Обед будет первоклассный, приглашены полковник Бастос, два префекта — из Ильеуса и Итабуны, Мундиньо Фалкан — в общем, избранная публика… Еще управляющий «Бразильского банка»… Повеселимся на славу!

— Ну куда мне на эти банкеты… Я ведь живу скромно, не вылезаю из своего угла.

— И все же я настоятельно прошу вас прийти. Обед будет в баре Насиба «Везувий».

— Ну ладно, я останусь, а поеду послезавтра… — Я для вас оставлю место впереди.

Фазендейро стал прощаться.

— А эта колымага

не перевернется? Ведь такая скорость… Прямо не верится…

О завсегдатаях рыбного рынка

Все на мгновение замолчали, прислушиваясь к пароходному гудку.

— Требует лоцмана… — сказал Жоан Фулженсио.

— «Ита» из Рио. Мундиньо Фалкан прибывает на этом пароходе, — сообщил капитан, который всегда был в курсе всех новостей.

Доктор снова заговорил, с решительным видом подняв палец и подчеркивая этим важность своих слов:

— Будет так, как я говорю; всего через несколько лет, может, лет через пять, Ильеус станет настоящей столицей — больше Аракажу, Натала, Масейо… На севере страны нет ныне города, где прогресс шел бы стремительней. Всего несколько дней назад я прочел в одной из газет Рио-де-Жанейро… — Он говорил медленно, с расстановкой. Даже в обычном разговоре доктор говорил как оратор, и его слушали с уважением.

Отставной чиновник, слывущий человеком образованным и талантливым, публикующий в газетах Бани длинные и тяжеловесные исторические статьи, Пелопидас де Ассунсан д'Авила, ильеусец старых времен, был чуть ли не славой города.

Окружающие закивали головами, все были довольны тем, что окончились дожди, и все они — фазендейро, чиновники, торговцы, экспортеры — очень гордились бесспорным прогрессом своего района. За исключением Пелопидаса, капитана и Жоана Фулженсио, никто из собравшихся нынче у рыбного рынка не был уроженцем Ильеуса. Все они приехали сюда, привлеченные какао, но уже давно чувствовали себя коренными ильеусцами, навеки связанными с этим краем.

Седовласый полковник Рибейриньо вспоминал:

— Когда я приехал сюда в тысяча девятьсот втором году — в этом месяце будет двадцать три года, — здесь была глухая провинция, поистине край света. Оливенса — так назывался тогда город… — улыбнулся он. — Причала не было и в помине, улицы были не замощены и пустынны. В общем, местечко, где только смерти ждать. А сегодня, смотрите, каждый день — новая улица. Порт полон судов. — Он показал на гавань: грузовое судно компании «Ллойд» стояло у причала железной дороги, пароход «Баияна» — у дебаркадера против складов, катер отходил от ближайшего причала, освобождая место для «Иты». Баркасы, катера и лодки, прибывшие с плантаций по реке, сновали между Ильеусом и Понталом.

Они беседовали у рыбного рынка, разбитого на пустыре против улицы Уньан, там, где заезжие цирки обычно возводят свои шатры. Негритянки продавали здесь мингау^[12] и кускус^[13], вареную кукурузу и пирожки из тапиоки. Здесь ежедневно еще до пробуждения города собирались фазендейро, привыкшие у себя на плантациях вставать на заре, и кое-кто из городских жителей — доктор, Жоан Фулженсио, капитан, Ньо Гало, иногда судья и Эзекиел Прадо (этот почти всегда являлся прямо из ближайшего дома терпимости).

Они приходили сюда якобы для того, чтобы купить свежую, только что

выловленную рыбу, которая, еще живая, билась на столах базара, но на самом деле ради дружеской беседы. Они обсуждали последние события, высказывали предположения насчет дождя, урожая и цен на какао. Некоторые, например полковник Мануэл Ягуар, приходили так рано, что могли наблюдать, как покидают кабаре «Батаклан» запоздалые посетители и как рыбаки выгружают из лодок корзины с рыбой, которая поблескивает в лучах утреннего солнца, как серебряные лезвия. Полковник Рибейриньо, владелец фазенды «Принсеза да Серра», человек простой и добрый, хотя и очень богатый, почти всегда был тут, когда Мария де Сан-Жорже, красивая негритянка, отлично приготовлявшая мингау и кускус из маниоки, спускалась с холма с лотком на голове, одетая в цветастую ситцевую юбку и подкрахмаленную кофту с вырезом, наполовину обнажавшим ее полные груди. Сколько раз полковник помогал ей опускать на землю котелок с мингау и расставлять лоток, стараясь при этом заглянуть за вырез!

Некоторые приходили прямо в домашних туфлях, в пижамных куртках, надетых со старыми брюками.

Доктор здесь в таком виде, конечно, никогда не появлялся. Вообще создавалось впечатление, будто он и на ночь не снимает свой черный костюм, ботинки, стоячий воротничок с отворотами и строгий галстук. Программа ежедневно была одна и та же: придя на рыбный рынок, они съедали по порции мингау, потом следовала оживленная беседа, обмен новостями, сопровождавшийся раскатистым хохотом. Затем они шли к главному причалу порта, задерживались там ненадолго и расходились почти всегда у гаража Моасира Эстрелы, где семичасовой автобус забирал пассажиров на Итабуну…

Но вот снова раздался пароходный гудок, долгий и веселый, — он, казалось, хотел разбудить весь город.

— Видно, получил лоцмана. Теперь будет входить в гавань.

— Да, наш Ильеус — колосс. Ни одному краю не суждено такое будущее.

— Если какао в этом году подорожает и цена на него поднимется хотя бы до пятисот рейсов, то при нынешнем урожае у всех будет много денег… провозгласил с алчным видом полковник Рибейриньо.

— Даже я решил купить хороший дом для семьи. Куплю или построю… — объявил полковник Мануэл Ягуар.

— Ну вот и отлично! Наконец-то решились! — одобрил капитан, похлопывая фазендейро по спине.

— Давно пора, Мануэл… — усмехнулся Рибейриньо.

— Дело в том, что младших детей скоро придется отправлять в колледж, я не хочу, чтобы они оставались невеждами, как старшие, как их отец. Хочу, чтобы хоть один стал бакалавром, получил кольцо^[14] и диплом.

— Вообще, — заявил доктор, — богатые люди вроде вас обязаны способствовать прогрессу города, сооружая удобные и светлые коттеджи, бунгало, особняки.

Посмотрите, какой дом на набережной построил себе Мундиньо Фалкан, а ведь он прибыл сюда всего два года назад, к тому же он холост. В конце концов на кой черт копить деньги, если ты живешь на плантации без всякого комфорта?

— А я вот думаю купить дом в Баие. И отправить туда семью, — сказал полковник. Он был крив на один глаз, а левая рука у него была повреждена со времен вооруженных схваток.

— Это непатриотично, — возмутился доктор. — Где вы нажили свои капиталы — в Баие или здесь? Зачем же вкладывать деньги в Баие, когда вы их заработали в Ильеусе?