Гача-игры до добра не доводят
Шрифт:
Естественно, мою голову украсила корона — символ моей высокомерности и уверенности, что я со всем справлюсь. Она размыла мое лицо, и, уйдя в тень, я тут же начал действовать стремительно.
Мысли текли спокойно и рассудительно. Мысль посадить семью на медведя и прорваться через ворота была глупой и неразумной: слишком много гоблинов, женщина с детьми просто не удержатся на спине медведя. К тому же ворота все еще были закрыты, а проломиться через вкопанные бревна не получится.
Поэтому я призвал свой отряд. Эсмеральда будет возле детей, окружив
Мы вчетвером возьмем на себя роль волнореза, который примет главный напор. Не чувствуя страха или беспокойств, действия давались очень легко. Гоблины даже сильно растерялись, когда увидели нашу разномастную четверку, но затем бросились толпой на нас.
Псоглав мощным ударом булавы смел сразу трех гоблинов. Его массивная фигура больше всего привлекала внимание, когда копейщик экономными выпадами пронзал тушки гоблинов.
Бес, упиваясь кровопролитием, действовал одним ножом, словно их было несколько. Постоянные перехваты, удары под разными углами, он не стеснялся хватать дрянное оружие гоблинов, чтобы метнуть его в движущуюся волну противника.
А я танцевал под это кровопролитие. Лезвие рапиры пело в руках, а высвобожденный демонический хвост служил моими глазами на спине. Хватало только нечеткого образа, ухваченного краем глаза, как костяной шип уже пронзал само сердце противника.
Невольно отделившись от моих призывов, я впал в нескончаемый танец смерти. Казалось, я был на пике своих возможностей, на грани между живым восприятием и механически четким ритмом танца.
Гоблины перли без раздумья, будто не замечая, что их выкашивают, показывая, почему их воспринимают как полуразумную расу, которая не может понять, когда нужно отступать.
Хвост особенно хорошо наносил увечья, прорезаясь через ряды. Он вытягивался до практически трех метров, нанося страшные раны своими острыми краями совершенно не защищенных гоблинов.
Я не понял, как уже всю землю покрывали тела гоблинов, а мои глаза допельгангера подсвечивали через закрывающую иллюзию короны. Тяжело дыша, я плотнее сжимал рукоять, чувствуя лишь холодное равнодушие и желание как можно меньше тратить энергии на убийство.
— Вы не слышали про закон ниндзя? Так парадоксально чувствовать его на себе. Вокруг меня столько ваших трупов, а на мне — ни царапины, — прозвучал мой бесчувственный голос, когда я спускался к отступающим гоблинам.
— Хотя, нет… я ведь не один! — Залитые чужой кровью, как и я, с таких же горок спускались мои призывы, уставшие, но еще готовые сражаться. Когда я почувствовал, как время заклинания чистого разума подходит к концу, я, не раздумывая, использовал второй заряд.
— Что ты за тварь?! Что ты делаешь на стороне людей?! — прокричал один из гоблинов, когда он тут же получил сгусток тьмы с моего кольца в свою морду.
Это меня так-то ни чуть не задело, просто показалась хорошая возможность для устрашения. Увидев магию,
— Я вас всех на кусочки порежу, твари мелкие! — И пока те напуганы, я рванул вперед, как и мои призывы за мной. Раз удалось немного вселить ужас в их сердца, то стоит воспользоваться ситуацией.
Гоблины начали разбегаться, когда острые зубья хвоста хорошо прошлись по их телам, нанося глубокие раны. Теперь следовало как можно большее количество ранить.
Но мой успех длился недолго, поскольку гоблины распахнули врата, и, казалось, еще больше хлынуло в деревню. С какой-то звериной усмешкой шел впереди иномирец с мечом на плече и сильно удивился, увидев, как я стряхиваю с хвоста гоблина.
— Хах, другого иномирца сразу видно! Зачем же ты моих собратьев рубишь? — тот был на веселе, словно его не заботило, что мой отряд перемолол его голое воинство.
Не став даже говорить, я тут же во второй руке призвал палочку и подряд выпустил огненные снаряды в этого ублюдка. В него тут же материализовался магический щит, поглотив один заряд.
Это дало ему мгновение выхватить из инвентаря щит и заблокировать остальные огненные шары, оставаясь невредимым, но на его лице проявился некоторый испуг.
И тогда он серьёзно на меня посмотрел. Мне незачем было с ним говорить, и я двинулся вперед. Бес в это время выбирал позицию для выстрела в его ублюдскую морду.
Злости не было. Я просто понимал, что это такой же системный иномирец, и его стоило устранить немедленно. Поэтому, когда он отступил за спину своей элиты, думая, что я решил устроить суицид, в этот же момент усиленный болт отскочил от его явного магического щита.
В ту же секунду я оказался прямо за его спиной, пронзая его рапирой в горло и тут же вбивая шип хвоста ему в голову. Я решил поставить на этот удар свой единственный шанс сбежать.
Все застыли в некотором изумлении. Действуя на устрашение, я до конца отрубил голову другому иномирцу и поднял её на хвосте, словно символ его поражения. Вскоре я её стряхнул.
Гоблины дрогнули и побежали кто куда, но не только потому, что я такой крутой, а потому что наконец пришло подкрепление от виконта. Я в свою очередь побежал прочь от деревни, не только потому что прибыли войска виконта.
Так же разбегались гоблины, и моя удаляющаяся фигурка на общем плане была незначительной. Я отозвал всех, замечая, что кукла и Эсма погибли в схватке.
Я бежал так далеко, насколько хватало сил. Спотыкался, поднимался и снова бежал. Когда призывы откатились, я призвал лошадь. Приходилось призывать ещё и копейщика, который снарядил лошадь седлом и уздечкой. Он помог мне взобраться, и, держась за него, я часто подрагивал от льющихся из глаз слёз.
Было большое желание повернуться и посмотреть вдаль, вернуться в деревню, узнать, что все живы и здоровы. Но я был трусом. Боялся узнать правду, потерять своих знакомых, друзей и членов семьи.