Гадкий гусенок
Шрифт:
Снова гулко откидывается крышка сундука… Снова залежи антикварной одежды… Вдруг пронзает мысль – а если кто-то был здесь и все забрал? Словно облитая кипятком, я удваиваю поиски – вот! Нашла! Куртка сверкает желтым атласом, раскинув красные рукава, – задорная, как мальчишеский смех! Штаны, чулки, берет! Бельё. Торопливо разоблачаюсь – долой платье, рубашку, нижние юбки… Чулки, подвязки… Стою в чем мать родила и прислушиваюсь, не застонет ли лестница.
Мужская сорочка короче. А чулки – длиннее. Завязки хлопают по ногам, пока я пытаюсь понять, к чему их привязывать. Не
Руки трясутся – как глупо! Идешь на самое большое сумасбродство в своей жизни – а думаешь о том, как не потерять чулки. Сердце колотится в ушах, к глазам подступают слезы. В груди противное жжение. Роюсь в сундуке и сама не знаю, что хочу найти. Тонкий ремешок с прицепленным кошельком, где побрякивает мелочь – не то! Завязки не должны быть видны снаружи – значит, не подойдет, ведь ремешок носят поверх куртки…
Шмыгаю носом, чтобы удержать слезы.
Вдруг в глубине сундука блеснуло желтым шелком еще что-то – жилет! Короткий, узкий и самое главное – с петлями по нижнему краю!
В мгновение ока привязываю чулки к жилету, накидываю куртку, чуть не забыв надеть штаны. Нахлобучиваю берет.
Так и не закрытая вчера ставня обсыпает меня пылью, когда я на миг останавливаюсь разглядеть себя в мутном оконном стекле.
Лихо сдвинув берет на одну бровь, на меня смотрит бедовый, ловкий мальчишка-паж. Желтая грудь, красные рукава, пучок голубых лент на левом плече. Больше всего я напоминаю себе Гаспара, каким он был незадолго до отъезда из Сен-Мартена – смешливый, тринадцатилетний, длинноногий, пальцы в чернилах… «Слова улетают, написанное остается, – выводим мы под диктовку пастора Шалона. – Переведите эту фразу на латынь». И мы торопимся наперегонки, пихая друг друга локтями, пока Гаспар не опрокидывает чернильницу…
Пора!
Несусь вниз – только бы Анри не уехал! Нет, стоит у самой лестницы!
Его изумление вознаграждает меня сторицей. Он таращит на меня глаза, словно на воскресшего Лазаря.
– Это… Это вы, Николь?
– Нет, это ваш новый паж! – рапортую я, молодцевато выпрямившись. Тонкий батист рубашки ласкает кожу, жесткая саржа жилета стягивает талию, атлас блестит и пахнет лавандой – я чувствую себя хорошо как никогда! А может, это из-за сгустившейся синевы в глазах Анри?
Снизу доносится покашливание барона Валансе. Анри хватает меня за руку и втаскивает в ближайшую дверь второго этажа.
Это гардеробная.
– Кое-чего не хватает, – Анри склоняется над очередным саркофагом и выныривает из его недр с туфлями в руках. – Надевай.
Они выглядят здорово побитыми жизнью – не то что костюм, но главное – непоправимо велики. Чуть не падаю при попытке сделать шаг.
– Это мои первые пажеские туфли… Меньше не сыскать. Разве что… – выхватив кинжал, он набрасывается на какое-то черное одеяние, которому не повезло попасться ему на глаза. Вспарывает подбитый рукав и извлекает пук слежавшейся шерсти. – Набей внутрь!
Я
– Паркет в Лувре очень скользкий. Вот я и набил их, несмотря на запрет: берегут полы, особенно в залах. На бал даже в шпорах нельзя.
– Но не вам?
От моего вопроса он широко улыбается:
– За шесть лет моей пажеской повинности я исцарапал королю весь паркет!
Я щелкаю каблуками – вот теперь выходит отлично.
– И еще одно, – Анри снимает со стены шпагу с ременной перевязью. – Ваше оружие, шевалье!
Шпага длинная, перевязь мне не по росту и Анри сам расстегивает пряжку и укорачивает ремень. Глядя на его руки, колдующие с перевязью в дюйме от моей груди, – чувствую, что лицо горит. Он слегка усмехается, делает шаг назад и окидывает меня взглядом.
– Настоящий гусёнок!
– Почему гусёнок?
– Так уж повелось. Да и в самом деле – гогочут, как неоперившиеся птенцы – особенно те, у кого ломается голос. Ломается, а они все никак не перейдут в первый офицерский или придворный чин.
– Почему?
– Ну-у-у… Чин надо купить. Или заслужить. Одни велики по рождению, другие добиваются величия, а иным оно даруется…
– Даруется? За что?
– Ну… За то, – он игриво берет меня за подбородок. – Знаешь, из тебя вышел весьма хорошенький гусёнок. Могли бы и подарить.
Глава 9. Барбизонская дорога
Самым сложным оказалось миновать мсье Констанса, непоколебимо несшему пост у входных дверей – трудно было бы объяснить мажордому, откуда у Анри взялась свита, если в дом вошел он один. В конце концов Анри услал его за меховым плащом – крайне неуместная идея на майском солнце. Но мсье Констанс отправился за ним без возражений, дав мне возможность незаметно выскочить наружу.
Солнце и впрямь припекает. Мне показалось, что рукава засияли как зеркало – так засверкал на солнце атлас, словно благодаря меня за спасение из саркофага.
– Ваш новый паж? – дружелюбно скрипит мсье Валансе, выглядывая из кареты. – Залезайте, молодой человек!
Я торопливо кланяюсь и жду реакции Анри. Конечно, барон подслеповат, но за несколько часов в карете и он может заподозрить, что я не совсем то, что я играю.
Анри, как всегда, ловит на лету:
– Я думаю, мальчишка хочет на козлы. По такой погоде проехаться – одно удовольствие. Ну что ж, Сезар, лезь!
– Погодка чудная! – подхватывает кучер – такой же немолодой и сухонький, как и мсье Валансе. – Забирайтесь, ваша милость!
Он подает мне руку, и через миг я уже располагаюсь рядом с ним, пристраивая на коленях шпагу.
Пробую на вкус свое новое имя – Сезар! Красиво.
Никогда еще крещение не происходило так быстро – по пути из гардеробной. Первое свое крещение я не помню, второе – тоска, а вот третье – приятней не бывает! Вспоминаю и хихикаю.
– А как меня зовут? – замираю я на полпути в гостиную, где томится барон Валансе, вдруг озадачиваясь этим вопросом.