Гадкий лебедь для босса

Бельская Анастасия

— Хватит! — едва ли не плачет она, и это заставляет одуматься, — он получил, уже хватит, остановись, Макс!

Я опускаю взгляд, вижу голубую бездну в ее распахнутых глазах, и кладу ладонь на худые плечи. Успокаиваюсь, дыша в такт со своей блондинкой, и думая только о том, что, возможно, мне не придется терять ее.

Ведь не может она быть с ним на свидании, если эта гнида пыталась причинить ей боль?

Сука, как же хочется убить его.

— Они уже вызвали полицию, — обеспокоенно шепчет Аврора мне в плечо, и

пытается утянуть за собой, — уходим, Макс. Пожалуйста.

Я киваю, и позволяю увести ее вслед за собой. Ловлю напоследок злое, залитое кровью лицо Станиславского, и получаю нереальное удовлетворение от этой картины.

И понимаю, что улыбаюсь, когда Аврора смотрит на мое довольное лицо и в изнеможении закатывает глаза.

Глава 42

Аврора

— Что ты… Боже, Макс, твоя рука…

Я хватаю его перемазанные кровью костяшки, и на всякий случай задерживаю дыхание.

С детства не переношу запах и вид крови.

Но сейчас, когда кажется, что Орлов ранен, я глушу в себе все страхи, и продолжаю держать его ладонь.

— Что ты… Это не моя, — Макс удивленно смотрит на свою руку, — я в порядке малыш, надо просто помыть руку, и все. А вот ты…

Он мгновенно перехватывает мои пальцы, и легонько трет, пока я не морщусь. Станиславский нехило пережал мне руку, и теперь обязательно будет синяк.

— Скотина! — шипит Макс, так, словно это ему физически больно, а не мне, — надо было убить эту сволочь там, на месте…

— И уехать прямиком в тюрьму из-за того, что он слишком сильно сжал мне пальцы? — фыркаю я, чувствуя, как он нежно гладит мою кожу, — этого еще не хватало! Лучше вытяни из машины руку, я полью тебе из бутылки.

Макс послушно вытягивает из открытой дверцы конечность, и я быстро ополаскиваю места, где отпечаталась кровь Станиславского. Мне не хочется этого делать, но еще больше бы не хотелось, чтоб Макс в таком виде появлялся в офисе.

Пообедал начальник, ага.

Кровью конкурента.

Я быстро вытираю его ладонь бумажным полотенцем, и уже хочу вернуться обратно в машину, когда Макс успевает обхватить меня за талию, и рывком притянуть к себе.

Слишком близко и резко, так, что я невольно лбом ударяюсь в крепкое плечо, и затихаю, чувствуя его тяжелое дыхание у шеи.

— Какого… Хрена, Ави? — выдыхает Макс, так тихо и проникновенно, что я, кажется, могу потрогать эту боль в голосе, — ты там… С ним?

— Не так, — тут же бормочу я, стараясь справиться с эмоциями, и сообщить то, ради чего вообще пошла на обман своего мужчины, — я не с ним, я только с тобой, Макс, только…

— Блять, Ави!

Макс отодвигается, беря меня за плечи, и хмуро вглядываясь в глаза, будто собрался прочитать правду там. Я не знаю, что он там увидит, и как показать, насколько его подозрения не имеют никакой почвы, поэтому просто смотрю так, как всегда на

этого мужчину, когда он не видит.

С любовью и затаенной надеждой.

С нелепым восхищением девчонки, которая залипла на взрослом сотруднике своего отца, и просто не представляет, что делать дальше.

Я не знаю, понимает ли он все, что во мне намешано, но увиденное явно не оставляет его равнодушным. Орлов вздрагивает, точно не верит в происходящее, а затем опускает взгляд, и лишь сильнее сжимает мои плечи.

— Нахуй ты туда пошла, малыш?

— Чтобы понять… Убедиться… Я хотела помочь тебе не совершить ошибку, подписав ваш контракт. Хотела поговорить с тобой, но ты был настроен на союз со Станиславскими, и обвинил меня в ревности к его сестре. Поэтому я решила лично поговорить с ним, чтоб знать наверняка.

Орлов щуриться, и, кажется, теперь его злость целиком и полностью направлена на меня. Мне непривычно видеть своего начальника с таким взглядом в отношении меня, поэтому я спешу выложить все до конца, и быстро тараторю слова:

— Макс, у него в фирме проблемы! Серьезные, они на грани банкротства! Вы не в курсе, потому что был взят большой кредит у банка, чтоб заглушить долги, но скоро банк потребует проценты, и тогда…

— Тише-тише, не части, малыш, — хмурится Орлов, уже теряя весь свой гнев, и внимательно слушая меня, — как ты это вообще узнала?!

— Я сказала ему, что в курсе всех его тайных дел, и он сам раскололся! — радостно признаюсь в своем наспех придуманном плане, — ну не идиот ли?

— Идиот, — соглашается Максим, но внимательность из его взгляда никуда не уходит, — а с чего он тебя за руки стал хватать?

— А… — я затихаю, но если уж вываливать правду, то до конца, — а тут я идиотка. Призналась ему, что об этом пока знаю только я, но собираюсь рассказать тебе и отцу. Кажется, он хотел не допустить этого до подписания договора…

Макс сжимает челюсти, и глубоко дышит, так, что двигается все его тело.

А следом его руки медленно ведут по моим плечам, вверх-вниз, так, что моя кожа приятно ноет вслед за его движениями.

— Ты хоть понимаешь, — медленно и тихо говорит Макс, приближаясь к моему лицу, — что он мог сделать, не появись в том кафе я? Блять, серьезно, стоило его прибить…

— Не стоило рисковать своей свободой ради договора, — тихо бормочу я, так как его губы уже напротив моих.

— Ты дура, малыш, просто дура, — качает Макс головой, — не ради договора. Ради тебя.

Он целует, не давая мне возразить, или даже просто вздохнуть, а сразу сжимая мой затылок, и привлекая меня так близко к своему лицу, что мы сплющиваемся друг о друга.

В этом поцелуи уж точно речь не идет о нежности.

Скорее, о подавленной тревоге, которую Макс глушит в себе, проникая в мой рот, и вышибая последние остатки воздуха, чтоб заполнить свободное место своим.