Гадкий лебедь для босса

Бельская Анастасия

А к моменту, когда мой мужчина должен закончить работать, я выхожу из больницы с полным пакетом документов и рекомендаций, среди которых есть небольшая справка с подтвержденной беременностью.

Шесть-семь неделек.

Идеально развивающийся зародыш с уже крепко бьющимся сердцем.

И мое опустошенно состояние потому, что это совсем не запланированное и радостное событие.

Но оттого совершенно, совсем, вот ни капельки не потерявшее своей умопомрачительности и непередаваемой нежности, которое теперь находилась глубоко внутри меня, и с каждой новой

секундой усиливалось, давая силы жить.

Это ребенок моего Максима.

Пусть еще даже не плод, но уже самый ценный кусочек меня, который сейчас существует на свете.

И я еще не знаю, как скажу обо всем «папочке», и даже не представляю, как приду с таким к отцу и маме, но уверена на все сто процентов — мы справимся.

Именно потому, что теперь я не одна, и никогда не буду одной. Я теперь с частицей Макса под сердцем, и это странным, необъяснимым образом придает мне смелости и сил.

Я доезжаю домой в просто непередаваемом настроении, крепко прижимая к груди пакет, а когда вхожу в квартиру, первое, что замечаю — это ботинки Макса у порога.

Черт, не успела пораньше.

— Ави! — Макс выходит в прихожую, и с диким видом осматривая меня, — ты… еб твою дери, где ты была?!

Это — не совсем романтическое настроение, и совсем не те слова, что сейчас подходят к моему состоянию и признанию, а потому я растерянно моргаю, и не понимаю, что происходит.

— Я… Погулять ходила.

— Серьезно, блять?! Ты сказала, что будешь спать! И не отвечаешь на звонки, твой телефон выключен, а когда я, сорвавшись с работы, прихожу домой, тебя в постели нет! Тебя вообще нет в квартире, а твой ебаный телефон…

— Выключен, — спокойно заканчиваю я, ставя пакет на тумбу, — я слышала. Прости, я почувствовала себя лучше, и пошла прогуляться. Чего ты так… Разнервничался?

Максим выдыхает, медленно и сквозь зубы, и снова треплет волосы, явно пытаясь взять себя в руки.

— Прости. Я… Я просто разнервничался. Тебе было плохо с утра, а затем ты замолчала, и я…

Макс замолкает, а я пока разуваюсь, и подхожу ближе, кладя ладонь на его щеку.

— Ты?

— Я испугался за тебя, — признается Макс, и от этого у меня щемит в груди. — Ты не представляешь, как сильно. Блядь, малыш, не делай больше так, хорошо? Хочу знать, где ты и с кем, и все прочее о тебе… Иначе я не могу ни работать, и жрать спокойно. Понимаешь?

— Это значит, мы уже официально пара-пара, и можем объявить об этом всему миру? — уточняю я, посмеиваясь, и ощущая удивительную легкость в теле.

— Пара-пара, — повторяет за мной Макс, вздыхая моей формулировке, — если хочешь, можем даже поменять статус Вконтакте, или что сейчас делает молодежь при таких серьезных отношениях…

Я смеюсь, целуя его в губы, тем самым прерывая поток болтовни.

— Какой ты старый. Ну кто сейчас меняет статус Вконтакте?

— Не знаю, малыш, но мне вообще-то похуй. Просто если для того, чтобы делать с тобой все эти клевые штуки, или всегда знать, где ты находишься, нужен какой-то «статус» — то давай, я готов, как говорится.

Я задерживаю

дыхание, понимая, что он имеет в виду совсем не то, что я сама себе придумала, но черт возьми, как же хочется…

Просто невероятно хочется сказать.

Но сперва я решаю прощупать почву, и хоть немного понять, как он ко всему этому относится.

— Статус нужен, конечно, но совсем не в соцсетях, — как можно беззаботней говорю я

— А где же?

Макс, улыбаясь, подхватывает меня на руки, и удобно усаживается на диван. Кажется, я уже привыкла жить вот здесь, у него на коленях, и поэтому лишь устраиваюсь поуютней, даже не думая слезать.

— Ну, к примеру, в паспорте, — я улыбаюсь, прибавляя шутливости в наш разговор, и внимательно наблюдаю за Орловым, — как на счет статуса жена и муж? Как ты на это смотришь?

— Думаю, что ты торопишься, хотя… — он глубоко вздыхает, а затем ну очень торжественно продолжает, — думаю, мы действительно можем об этом подумать. Года через три, если меня не прибьет твой отец, конечно.

Года через…

Я глубоко дышу, напоминая себе, что просто прощупываю почву. Мне надо знать, на что готов мой мужчина, а вот нервничать сейчас никак нельзя. Поэтому я просто отбрасываю плохие мысли, и продолжаю разговор.

— А дети?

— Что — дети?

Макс напрягается, по-настоящему и без былой легкости. Смотрит на меня пристально, будто старается понять, насколько я сейчас серьезна.

— Ну, ведь можно подумать и о статусе родителей…

— Э, нет-нет, малыш, ты что-то торопишься, — Макс качает головой, и даже ссаживает меня с своих коленей, — о детях пока разговор не ведем. Табу. Я вообще, если честно, не уверен, что хочу их в своей жизни, я и о браке-то пока не готов серьезно говорить. Так что давай закроем тему, и лучше проведем время так, как мы оба любим.

Он тянется за поцелуем, но я лишь мертво сижу на месте, позволяя его губам безответно скользить по моим.

Надо успокоиться.

Надо понять, почему так.

Надо продолжить разговор, потому что только так я смогу понять, насколько для Макса «табу» то, что уже живет у меня под сердцем.

— Я понимаю. — мой голос чуть дрожит, но на удивление достаточно спокоен, — но если просто в мыслях… Ты что, не хотел бы, чтоб у нас когда-нибудь был ребенок? Наш малыш, который был бы твоей копией, но с моим несносным характером? Это же так прекрасно, ты понимаешь…

— Ави! — Макс трет лицо, и раздосадовано смотрит на меня, — что за хуйня такая, а? Мы только-только перешли в нормальные отношения, неужели нельзя выстроить их сперва?! Что за долбаные разговоры начались сразу, как только мы вроде как все решили?! Я не хочу детей, Аврора! Сто процентов нет, ни сейчас, ни, может даже, через десять лет! А на счет брака мы подумаем тоже далеко не сейчас, потому что, блять, мне это никуда не уперлось пока! Я хочу жить с тобой, правда, хочу. Но легко и в кайф обоим! А не с ярмом на шее в виде колец и ребенка! Так что давай закроем этот вопрос, и, прошу тебя не поднимать его, пока я сам этого не сделаю!