Гадкий утёнок, или Повесть о первой любви
Шрифт:
– Да… – протянула Эльвира, – вот тебе и «Путь Ильича»… Сложными путями тут ходит Ильич! Теперь понятно, почему здесь народ в сапогах гуляет. Сейчас хоть погода стоит хорошая, но представляю, что здесь творится после дождей! Дирекция, я так понимаю, в доме напротив. Пошли, посмотрим?
Девчонки перешли через улицу по ближайшей тропочке, местную грязь их кеды вряд ли бы пережили. Чуть замешкались у трёх ЗИЛов с открытыми кузовами, приткнувшимися на обочине. Кое-как их обошли и вышли к зданию с табличкой «Совхоз «Путь Ильича», правление».
Над крыльцом правления развевался
– Интересно, как они тут по такой грязи на каблуках умудряются ходить? И вообще – выглядеть? – удивилась Шурочка, глядя женщине вслед. Прическа – начёсанные и уложенные локоны – смотрелась идеально.
– Есть женщины в русских селениях, – продекламировала Леночка, наблюдая, как женщина посторонилась, пропуская компанию из трёх парней, вывалившуюся на крыльцо правления. Парни их заметили.
– О, девчонки, привет! Вы студентки из Томска? Как там, в городе? – спросил один из них, рыжий, одетый в брезентовую куртку-штормовку и в серые рабочие штаны.
– Нормально, – кокетливо повела в его сторону глазом Ира Зиненко. – А вы кто? Трактористы местные?
– Не, – засмеялся рыжий, – мы из Томска. Нас как бы в армию призвали на переподготовку, вот и шоферим здесь уже месяц, зерно возим. Много девчонок приехало?
– Вот, – повела Ира рукой, – мы все. Нас всего десять человек пока, остальные через недельку подтянутся.
– Местные не обижают?
– Нет, – игриво засмеялась Ира, – С чего им нас обижать?
– Смотрите, если что – скажите мне, я разберусь. Меня Семён зовут, наша общага вон там, на соседней улице!
Семён махнул куда-то в конец поселка и пошёл садиться в ЗИЛ. Его компаньоны уже разошлись по машинам и урчали двигателями.
– Я – Ира, очень приятно, – крикнула ему вслед Зиненко и вздохнула. – Правда, симпатичный парень? Интересно, а местные тоже такие же дружелюбные?
– Му-у-у! – ответили ей. Подруги оглянулись на звук.
На них надвигались коровы. Все рыже-белые, с круглыми боками, рогатые и большие, они шли пестрой флегматичной волной, которая текла и по черной грязи дороги, и по дощатым мосткам-тротуарам. Коровы меланхолично шли прямо на застывших подруг, огибая их в последний момент и перебирая копытами в опасной близости от их, обутых в кеды, ног.
– Мамочки-мамочки-мамочки, – бормотала Леночка, зажмурившись. Она боялась так, что даже побледнела, напрочь утратив свой всегдашний румянец во всю щёку.
Шурочке было не страшно, а, скорее, интересно. Коровы были по-своему деликатны, они не толкались, просто шли, покачивая тяжёлыми бурдюками вымени. От коров пахло навозом и парным молоком.
Замыкал шествие подросток лет четырнадцати. Стрельнув
Шурочка засмотрелась вслед. Солнце уже клонилось к закату, и в его косых лучах коровы красиво уходили в перспективу чёрной дороги, обрамлённой зеленью деревенских палисадников. Совсем как в книжках про деревню, которые она любила читать.
Глава 4
– Девчонки, девчонки, вы где? Мы уже тут! Да… твою мать, понавесили тут… всякой, запутался нах…
Шурочка слушала пьяный мат, и первые несколько секунд не могла сообразить, где она. «В деревне», – услужливо подсказала память. Намотавшиеся за день студенты улеглись спать рано, часов в десять. Тем более что развлечений не было никаких. И вот – развлечение! Похоже, к ним гости. Судя по голосам, двое совершенно пьяных мужиков.
Рядом, шурша в темноте, уже вскочила и быстро одевалась Эльвира. Темнота в их закутке стояла почти абсолютная, окна остались на мальчишечьей стороне спортзала. Шурочка тоже нашарила свои штаны и принялась их натягивать – встречать пьяных визитёров в футболке и трусах не хотелось совершенно. Гости тем временем выпутались из занавесок и – мат-перемат, так-разэдак – наткнулись на первые кровати.
– Девочки, вы где? Пойдемте, подружим. Мы вам Гореловку нашу покажем, – взывал в абсолютной темноте пьяный голос. Шурочке стало страшно. Воображение дорисовало к голосу огромного косматого мужика. Тут же вспомнились сны, что снились ей лет с двенадцати. Во снах за Шурочкой гнался тёмный человек, и она бежала в ужасе, так как знала: если поймает, он сделает с ней что-то плохое, стыдное. Человек каждый раз её ловил, и каждый раз она просыпалась в ужасе и с сердцебиением. А теперь сон будто стал явью: чёрный человек ворочался в чёрной комнате и искал её, Шурочку.
– Блин, что делать с этими пьяными уродами? – прошептала Эльвира.– Хоть бы мальчишки наши вмешались, что ли. Или куратор, где он там?
– Эй, мужики, шли бы вы отсюда, – как бы в ответ на её слова раздался неуверенный, Игорюнин, кажется, голосок. – Зачем девчонок пугаете?
– Это кто там нас посылает? – мигом среагировал один из пришельцев. – А ну, покажись, проверим, у кого яйца больше! Ничё с вашими девками не сделается, им понравится. Прошлый раз городские приезжали, дружили с нами, и ничего. Эй, мать вашу так, где вы там, не видно ни х… выходите, говорю. Васька Перец к вам пришел, гулять зовет, не выделывайтесь!
На мальчишек надежды не осталось. Куратор, белёсый аспирант с их кафедры, тоже голоса не подавал. Оставалось прятаться, благо, пустых кроватей было много. Быстро не доберутся.
Шурочка с Эльвирой вжались в угол, к ним пробрались на ощупь Ира с Леночкой.
– Так, девчонки, пробираемся по стеночке к краю занавески и аккуратно, без шума, выходим наружу, – распорядилась Эльвира. – Кто-нибудь видел, где тут у них милиция?
– Какая тут милиция? Участковый если, да и тот спит, наверное, – громко зашептала Ира.