Гады
Шрифт:
– Хорошая идея. Это правда хорошая идея, – повторял я.– Ведь это именно писатели ходят в таких пиджаках, как тебе нравится. Именно они обедают в любом кафе, лишь бы на народ посмотреть. Так красиво и легко.
Утром в воскресенье я тонул в чайном пару.
– Вот твой чай. А у нас есть мороженное?
– Конечно! За кого ты меня принимаешь? Ай! Горячий чай.
– Ты не любишь?
– Любф—лью, – говорила она с обожжённым языком. – Прьям—жсить—нье—мохгу. Дай мне тоже мороженного и пойдём в комнату. Ай. Мнье—здьесь—ньеудопно.
–
– Нет. Я минималистка! Ешь так.
– Как?
– Большой и одной на двоих. Посмотри, там же должна лежать ложка. Вместе с мороженным.
Да, ложка, большая и холодная, лежала рядом с ведерком мороженого.
– Сейчас бы в гости, – сказал я, усаживаясь на кровати в комнате. – Вот бы у кого-нибудь сегодня был день рожденья. Я бы сходил. Как это бывает по утрам в выходные. А потом вечером на такси.
– Так только у детей бывает, – сказала Вера и снова начала щёлкать каналы.
– А разве у твоих подружек нет какого-нибудь ребенка?
– Все, кто родил, исчезли. Никто не готов проводить время с весёлой Верой. Теперь всем нужна «тётя Вера». Господи, мне же нет 25!30! – сказала она. – Бли—ин. Хочу мультики.
– А я торт.
– Мультики и торт. Хочу. Я хочу этого. Нам и правда нужен ребёнок.
– Тогда нам надо заняться сексом.
– Ну—у. Я так не хочу. Хотя, не знаю. Вчера под окнами сигналил какой-то мужик на сером—лексусе. Я не могла уснуть. А если бы у меня был ребёнок? Он бы тоже не давал мне уснуть. Ну что бы тогда это было за гадство? У меня от этого только депрессия, а весёлых—таблеток нет. Даже торта нет. Нет. Сегодня нам нужен чужой ребёнок.
– Да. Тем более я не хочу много тратить. У меня одна моя зарплата с той недели. И больше не будет. А дети— это дорого. Но на торт хватит. Сходить за тортом?
– Это не то. Я хочу чужой день рожденья. Хочу прийти на день рожденья к какому-нибудь хорошему мальчику и смущать его своим непревзойдённым одиночеством. Пусть подумает, что я когда-нибудь стану его женой, пока я буду смущать его отца.
– Но я хотел просто торт.
– А ты поешь просто тортик. И салатики. И курочку.
– Но тогда мне придётся разговаривать с чьими-то родителями…
Однажды я уже общался с чужими родителями. Я ходил с подругой на день рождения её племянника. Его мама спросила меня:
– Чем ты занимаешься?
– Я писатель.
– О, я так и подумала. Ты выглядишь как настоящий писатель.
– Это как? – спросил я.
– Плохо, – ответила она.
–…Не люблю разговаривать с чужими матерями. Они меня смущают, – сказал я.
– А может, всем сказать, что у меня день рожденья? – сказала Вера. – Напишу об этом на странице и выйду. Пусть все звонят.
– С днём рожденья.
Кажется, она это серьезно.
–
– Я всё ещё хочу праздника, – сказал я.– Вау. Никки Минаж очень хороша. Этот клип мне нравится.
– Подожди, я уже пишу, что у моей кошки сегодня день рожденья. Да, кошка?
–Ты назвала свою кошку Кошкой?
– Нет. Ты что? Нет, нет, нет. Просто я постоянно забываю её имя и придумываю ей новое. А ей плевать.
– Так, – продолжила она. – Я знаю, что Витя точно купит мне тортик. Только придется с ним разговаривать. Блин, ну, скажу, что ты мой парень.
– Ладно. А я пока посплю.
Я свалился и был таков.
Клипы без звука и теплые простыни. Я показался себе ватным. Ватой, наполненной сигаретной и потной водой с запахом поезда. Раздеться бы, но я ненавижу спать без футболки.
Мне показалось, что кто-то пришёл. И что это Киркоров. И он говорил:
– Я не виноват. Я просто хотел быть знаменитым. Ты же меня понимаешь?
Да. И я заснул. Пропустил торт. И так быстро перешёл к следующей главе.
«Муза»
Я положил в каждый карман своей кофты по руке и вышел в подъезд. Так Вера быстрее одевается.
Здесь, в подъезде дома, где живёт Вера, стены обклеены всякими наклейками и стикерами. Зайчики и лосята, супергерои и winx. А ещё много старых плакатов. Рядом с нашей дверью висит плакат Джонни Деппа с Кейт Мосс из журнала «Звёздное время» за 1998-й год. Рядом плакат с Дэвидом Духовны и Джиллиан Андерсон. Секретные файлы. Она облизывает его висок. У подъезда я слышал, что на третьем этаже можно найти плакат группы SMASH.
Вера вышла. Хлопнула дверь. Рука повернула ключ два раза и:
– А ты знал, что на Юру Козлова напал козёл, когда он был ребёнком?
– Нет, – говорю я.– Какой бедный мальчик. Какая странная история.
– Он для меня загадка. Послушаем его группу, когда выйдем на улицу?
– Да, – сказал я.– На меня как-то собака напала, когда я был маленький, – начал я, перебирая под ногами ступени. – Знаешь, большая такая, как медведь.
– Нет. Это другое. Ты же не Собакин или Овчаров. Ты не Пёсов и даже не Собачкин.
– Я просто Ильин. Кажется, у меня всё ещё такая фамилия.
– Да? Ну, вот! А это другое дело. Это козлы и принадлежащие им фамилии. Другая категория!
– А, да, – сказал я и задумался. А потом выдал: – Я ездил с бабушкой в деревню, к её мужу. Собака была у соседей. Я помню, как они открыли ворота, и она, та собака, вроде сорвалась. Вроде они её сами отпустили?
Ступени, в общем-то кончились, как и этажи. Осталась темнота. Вера исчезла. В моих глазах совсем потемнело: то ли от страха тех глупых воспоминаний, то ли забыли лампочку включить. Вера исчезла где-то впереди.